Г. Митчелл: Тайны миссис Брэдли
Добавлено: 04 июн 2016, 10:58Автор Клуб любителей детектива
Кроме романов о расследованиях миссис Брэдли написан ряд рассказов. Некоторые из них переведены участниками форума. В этой теме собраны отдельные дела миссис Брэдли, ранее не переводившиеся на русский язык. Перевод: Участники форума Редактор-корректор: Ольга Белозовская Подробности о первых изданиях рассказов во вкладке ‘библиография’. |  |
-
ATTENTION!
Весь материал, представленный на данном форуме, предназначен исключительно для ознакомления. Все права на произведения принадлежат правообладателям (т.е согласно правилам форума он является собственником всего материала, опубликованного на данном ресурсе). Таким образом, форум занимается коллекционированием. Скопировав произведение с нашего форума (в данном случае администрация форума снимает с себя всякую ответственность), вы обязуетесь после прочтения удалить его со своего компьютера. Опубликовав произведение на других ресурсах в сети, вы берете на себя ответственность перед правообладателями.
Публикация материалов с форума возможна только с разрешения администрации. -
ПРЕДИСЛОВИЕ
Одна из первых членов лондонского престижного Детективного клуба в 1930-е, автор почти восьмидесяти книг, Глэдис Мод Уинифред Митчелл (1901–1983), должна быть известна так же хорошо, как ее современницы, Агата Кристи и Дороти Л. Сэйерс, с которыми она когда-то составляла ‘трио гранд-дам детектива’ Золотого века, но остается в забытьи уже много лет.
Основная причина отсутствия популярности состоит в том, что серийный персонаж Митчелл, дама Беатрис Брэдли, появившаяся в шестидесяти шести романах и нескольких рассказах, настолько схожа с рептилией по тону и внешнему виду, что читатели удивляются отсутствию раздвоенного языка. Митчелл часто издевается над условностями жанра, в частности пародируя роман Кристи ‘Загадочное происшествие в Стайлзе’ (1920) своей ‘Тайной камня друидов’ (1929). Кроме того, многие расследования миссис Брэдли пронизаны фрейдистской психологией, и в книгах предполагается, что героиня берет начало своего рода от ведьм, а потому и не удивительно, что сверхъестественное часто играет свою роль в следствии — не особенно желанный элемент для многих любителей детективов.
Митчелл работала преподавателем более двадцати пяти лет — сначала из-за нехватки средств, затем во время Второй мировой войны из-за нехватки учителей в Англии. Она с огромным энтузиазмом восприняла учения Фрейда и сделала свою героиню психиатром с собственной практикой, а также психологом-консультантом в Министерстве внутренних дел. Остается только позавидовать “сохранности” миссис Брэдли. Она появляется в одном возрасте как в своем последнем романе, ‘The Crozier Pharaohs’ (1984), так и в первом, ‘Быстрая смерть’ (1929), — свойство, которое присуще только книжным героям.
‘Дело о сотне кошек’ первоначально было опубликовано в ‘Fifty Famous Detectives of Fiction’ под редакцией анонима (London, Odhams Press, 1938); затем рассказ появился в авторском сборнике ‘Sleuth’s Alchemy: Cases of Mrs. Bradley and Others’ под редакцией Николаса Фуллера (Norfolk, Virginia, Crippen & Landru, 2005).
© The Big Book Of Female Detectivies, ed. by Otto Penzler, 2018 -
ДЕЛО О СОТНЕ КОШЕК
Я подозревала тетушку с самого начала. Нас попросили навестить пациентку, которая страдала периодической потерей памяти, но миссис Брэдли — которая в то время была занята конфиденциальной работой в Министерстве внутренних дел — не была готова предпринять что-то по этому поводу, и я подумала, что должна позвонить Джону.
— Это дом, заполненный кошками? — спросил он.
— Я не знаю, Джон.
— Ну, это он. Та женщина принимает наркотики.
— Значит, вы не возьмете это дело?
— Нет, не возьму. Они звонили мне в прошлом месяце, и я сказал все, что думаю. Миссис “как-то-там” пытается получить чужие деньги. И, возможно, получит свидетельство, если только сможет.
Я написала миссис Дадли, женщине, которая прислала мне письмо, и попросила привести ко мне пациентку.
Эти двое пришли на следующий день: женщина лет пятидесяти или около того в очень мрачной одежде, с тяжелым лицом, багровым от пудры, и толстым слоем теней на веках, и хрупкая, анемичного вида молодая женщина, которая казалась слишком робкой даже для того, чтобы назвать свое имя.
Этель впустила их в консультационную комнату, а я встречала их, сидя за самым большим из трех столов, с авторучкой в руке и очками в роговой оправе на носу, стараясь не выглядеть самой красивой секретаршей в Лондоне.
— Миссис и мисс Дадли? — спросила я, попутно быстро выводя иероглифы в блокноте.
— Миссис и мисс Дадли. Да, верно, — сказала старшая дама.
— Тогда могу я поговорить с мисс Дадли наедине?
— Нет, нет! — воскликнула девушка жалобным голосом. — Я действительно предпочла бы, чтобы вы этого не делали!
— Видите ли, боюсь, вы не совсем поняли... — начала тетушка.
Я перевела взгляд с одной на другую.
— Обычно пациенты сами рассказывают мне о своих симптомах. Таким образом, я могу определить, имеет ли случай достаточную важность для миссис Брэдли, — сказала я с исключительной грубостью. Миссис Дадли мне сразу не понравилась, а что касается племянницы, то я еще не встречала никого, кто вызывал бы у меня такое раздражение.
— Тогда я понимаю... О, так вы не миссис Брэдли? — спросила старшая дама.
— Я секретарь. Мой долг — составлять расписание встреч миссис Брэдли. Если я считаю, что дело не представляет для нее интереса, я отправляю пациентов в другое место — к сэру Джону Макговерну, например. Но, конечно, я ничего не могу сказать об этом случае, пока не задам пациентке несколько вопросов наедине, — добавила я, снова поворачиваясь к молодой женщине.
Я видела, как они посмотрели друг на друга — миг, но я его уловила, поскольку ждала такой реакции. Старшая дама слегка откашлялась. Люди часто недолюбливают меня — я, возможно, слишком хорошенькая и слишком деловитая. Первое вызывает неприязнь у женщин, второе — у мужчин.
Пожилая женщина поднялась.
— Очень хорошо. Я так понимаю, вы имеете в виду, что хотите опросить нас отдельно. Где мне ждать?
Я вызвала Этель, чтобы та проводила даму в комнату отдыха. Было одиннадцать часов. Этель, я знала, устроит ее там и подаст сладкое печенье, кофе и, возможно, турецкую сигарету, тем самым произведя, насколько это возможно, психологический эффект комнаты отдыха одного из больших лондонских магазинов, где женщины такого типа, похоже, проводят свое время. Кроме того, это заняло бы ее, пока я расспрашиваю пациентку. И даже если бы она беспокоилась о том, какие вопросы я обсуждаю с племянницей, опыт подсказывал: комфортная обстановка ее успокоит.
Как только она вышла, я принялась за дело.
— Вы хотите обратиться к миссис Брэдли за профессиональной консультацией? — осведомилась я. Пациентка без всякого выражения взглянула на меня своими пустыми голубыми глазами и кивнула.
— Это действительно так? Или тетя привела вас сюда против вашей воли? — Это был довольно прямой намек, но она проигнорировала его.
— Я хотела прийти. Я очень больна. Мне кажется, я умру, — заметило бедное глупое создание тем же тонким, плачущим голоском, каким она говорила в присутствии тети.
— Ты принимаешь наркотики, не так ли? — спросила я, вспомнив, что Джон говорил мне по телефону.
— Иногда. Когда кошки начинают себя плохо вести.
— Кошки?
— Я люблю их. Они прелесть. Но иногда они царапают меня. Смотрите! — Она испуганно оглянулась на дверь, затем показала мне шею и плечо, стягивая блузку настолько нервно, что одна из пуговиц отлетела. — Я должна пришить пуговицу, пока тетушка не увидела.
Мы обе опустились на колени в поисках, и когда они увенчались успехом, она засунула пуговицу в карман своего костюма, под носовой платок.
— Я вся исцарапана, — сказала она.
— Но все эти царапины опасны! Сколько у вас кошек?
— Сто, и я люблю их всех. — После физических упражнений она порозовела и выглядела намного красивее.
— Сто? А, теряя память, ты забываешь о кошках?
— Нет, никогда. Я всегда помню о них. По крайней мере кошки — это последнее, о чем я думаю, когда теряю память, и первое, о чем я думаю, когда она возвращается ко мне.
— Теряя память, ты бродишь по улицам?
— О да. Обычно меня находят в зоопарке.
— В зоопарке? Что заставляет тебя идти туда?
— Я не имею ни малейшего понятия. Я всегда смотрю на птиц, когда хожу в зоопарк. Мне кажется, я думаю, что я кошка.
Девушка становилась все более уверенной в себе. Она слегка наклонилась вперед, поглощенная тем, что говорила.
— Видите ли, — добавила она, — я действительно проживаю две жизни.
— Большинство людей проживают более двух жизней. Шесть или семь, — заверила я ее.
В Адельгейме меня обучали: следует вести себя с пациентами оживленно и по-деловому жизнерадостно.
Но эта пациентка, которая уже начала освобождаться от своей скорлупы, тут же снова отстранилась, и некоторое время вообще не отвечала на мои вопросы, разве что нервно смеялась.
— Что вы хотите, чтобы миссис Брэдли сделала? — потребовала я.
— Я хочу, чтобы она письменно подтвердила моему банкиру, что я в совершенно здравом уме, — ответила девушка внезапно так деловито, что у меня перехватило дыхание.
— Но кто может вообразить, что с вами что-то не так? — спросила я, притворяясь удивленной. На самом деле большинство этих истеричных субъектов действительно переживают, что их сочтут сумасшедшими.
Молодая женщина пожала плечами. Затем резко встала.
— Вы попросите ее осмотреть меня, не так ли? Прежде чем я снова потеряю память? Я имею в виду миссис Брэдли. Вы заставите ее осмотреть меня, не так ли? Когда тетушки нет рядом. Как сейчас. Как сейчас.
— Я попрошу ее. (“Согласится ли она — другой вопрос”, — подумала я.) Обязательно попрошу. Имеете ли вы представление — что вызывает эти провалы в памяти? Тетя... Вы когда-нибудь ссоритесь?
— Ссоры? Никто не... ссорится со взрослыми людьми.
Я была раздражена.
— Тогда сколько вам лет, мисс Дадли?
— Мисс Дадли! Как забавно это звучит! Они всегда зовут меня Лили. Это то, что вы напишете в моем свидетельстве, не так ли? “Лили Дадли в своем уме”.
Она вышла, бросив на меня через плечо взгляд своих больших голубых глаз.
Я позвонила миссис Брэдли, и она велела мне зайти в ее дом на Кенсингтоне, выпить чаю. Но сама пришла довольно поздно, так что вместо этого мы приготовили обед, и я поставила на стол вазу со свежими анютиными глазками — черными. Миссис Брэдли одобрительно посмотрела на них.
— И какой же величайший идиотизм ты совершила на этот раз, дитя? — спросила она.
Я рассказала об этом деле. Она оскалилась, точно аллигатор.
— Завтра я должна присутствовать на очередном заседании Комиссии по законам о психических болезнях, но в четверг я могла бы увидеть этих Дадли. Назначь встречу на три часа дня у них дома. Мне нравится знать обстановку в случаях провалов в памяти. И я хочу увидеть письмо. Оно у тебя с собой, не так ли, дитя?
Я вынула его из сумочки и протянула через стол.
— Ага! — произнесла миссис Брэдли. В своем вечернем платье цвета морской волны и с желтоватым оттенком кожи она была похожа на улыбающуюся змею. Я зачарованно наблюдала, как она взяла письмо в свои тощие пальцы и с ужасным хихиканьем прочитала его.
— Береги это, дитя, — наконец сказала она. — Лучше тебе пойти со мной в четверг. Теперь ступай, позвони нашему другу, инспектору Тугарду, и скажи ему начать слежку за домом. Если он сможет найти какой-либо способ или предлог, он должен позаботиться об аресте девушки. Чем скорее это произойдет, тем лучше.
— Девушку? О, чтобы уберечь ее от тети! — Мы никогда раньше не прибегали кзащитному аресту*, но я слышала о подобной практике.Защитный арест – арест, применяемый по отношению к лицу, чтобы уберечь его от внешних угроз.
— Чтобы уберечь ее от тети, — миссис Брэдли дико захихикала.
После обеда она повела меня в театр, и мы подобрали Джона в вестибюле.
— Что там за история с кошками? — спросила его миссис Брэдли.
— Кошки? — переспросил Джон. — О, это Нэнси тебе сказала? Кошки. О, да. — Он загнал нас в партер и начал изучать программку. Миссис Брэдли ткнула его под ребра.
— И тебе лучше послать записку миссис Дадли, сказать, что мой гонорар оплачивается заранее, — проговорила она мне.
— Хорошо, как пожелаете, — сказала я.
— Я слушаю, — заметил Джон, поглаживая нижние ребра.
— Расскажи мне о кошках, дитя. Занавес будет подниматься сейчас или только через десять минут?
— Ну, просто они держат кошек. Все там кишит кошками. И какая вонь! Фу! Ужасно! И все же, забавная штука. — Он сделал паузу; у него такая привычка.
— Продолжай! — сказали мы хором.
— К этой ужасному кошачьему смраду, который пропитал весь дом, примешивался, так сказать, слабый запах святости, который казался смутно знакомым, — Джон задумчиво поглаживал подбородок.
— И?.. — сказала миссис Брэдли.
— О, я не знаю. Я смог бы распознать его, если бы не всепроникающее зловоние этих мерзких кошек. Я ассоциирую это с тем американским шоу, которое мы наблюдали в прошлом году. Ты знаешь, о каком заведении я говорю.
Миссис Брэдли вытаращила глаза.
— Давай, дитя, продолжай.
— Не могу. Больше я ничего не знаю. Я знал, что эта женщина принимала наркотики. Я уже говорил это. Дал ей понять, что наведу полицию на ее след.
— И как ты думаешь, что это была за дрянь? Кокаин? — резко спросила я. В наших отчетах наркоманы не попадались.
Джон рассмеялся.
— Это был не кокаин.
— Что ты знаешь о ядах, Джон? — внезапно спросила миссис Брэдли.
— Ограничиваюсь тем, что обычно изучают психиатры — для распознавания болезни или опасных симптомов, конечно.
— Интересно, — рассеянно произнесла миссис Брэдли. — Хотела бы я отменить завтрашнюю конференцию. Но не могу. У меня готово выступление. Позволь мне умолять тебя, дитя, — обратилась она ко мне, — ни в коем случае не ходи в тот дом одна.
Я дала обещание, и в этот момент занавес начал подниматься. В перерывах миссис Брэдли не обсуждала дело, но покупала нам розовый джин и выводила странные иероглифы по всей своей программке, пока мы стояли в баре и пили.
— Держи меня в курсе, дитя, — сказала она той ночью, прежде чем мы расстались. Джон пригласил меня поужинать. Это была долгая ночь. Мы много танцевали, и я так устала, что Этель пришлось будить меня утром.
— Я принесла вам чай, мисс, почти час назад, но вы снова уснули! Итак, теперь я принесла вам завтрак, и вот письма, мисс.
Я завтракала в постели и читала второе письмо миссис Дадли. Они уезжают в Бродстэйрс, гласило оно, и если я выпишу свидетельство, о котором меня просили, — из медицинского справочника они поняли, что я вполне компетентна для этого, — им не будет нужды боле беспокоить нас. На письме стоял почтовый штемпель вечерней почты: «21:45».
Я позвонила миссис Брэдли домой. Конференция начиналась в одиннадцать, так что я знала, что она все еще дома.
— Наберите инспектора Тугарда и скажите, чтобы он следил за домом. Передайте, я бы хотела, чтобы он арестовал племянницу.
На следующий день я зашла за ней, и мы вместе отправились в то, что американцы назвали бы резиденцией Дадли. Это был старый дом с подвалом.
— Что-нибудь заметил, Альберт? — спросила миссис Брэдли констебля, который по поручению инспектора стоял перед дверями.
— Нет, мэм. — Он отдал честь.
— В подвале есть свет? — поинтересовалась миссис Брэдли. Констебль выглядел озадаченным.
— Да. В подвале горел свет. Я не обратил внимания. Не было никакого шума, — заметил он.
— Ну-ну, — проговорила миссис Брэдли. — Когда появится офицер, вам лучше велеть ему спуститься и выкопать тело.
Она подошла к двери и постучала. Наступила тишина. Затем послышался звук шагов и в то же время какой-то торопливый грохот. Миссис Брэдли оттащила меня в сторону, так что мы обе прижались к перилам на вершине короткого крыльца.
— Откинься назад как можно дальше. Сюда идут кошки. — Как только дверь открылась, они вылетели — сиамские, персидские, табби, мэнские, самцы и самки (одно животное, я уверена, было рысью), в толпе я заметила дикую шотландскую кошку, но все они промчались мимо так быстро, что их почти невозможно было разглядеть. Затем скулящий голос печально произнес:
— О боже! Это все тетушкины кошки.
— Ваши кошки, вы имели в виду, — резко сказала миссис Брэдли. Она вытянула вперед свою желтую клешню и схватила женщину за запястье, бросив взгляд на ее извивающиеся пальцы.
— Альберт, дитя, ты хочешь получить повышение? — позвала она.
Лили склонила голову к запястью миссис Брэдли.
— Ох, мэм, прошу, — полицейский ухмыльнулся. Он взбежал по ступенькам и принял на себя пленницу миссис Брэдли, которая дралась и царапалась, больше похожая на кошку, чем на человека.
— Не могли бы вы успокоиться? — потребовал констебль, крепко держа Лили. — И в чем я должен предъявить ей обвинение, мэм? В нападении и нанесении побоев, или со всеми этими кошками это дело дляR.S.P.C.A*.?Аббревиатура от The Royal Society for the Prevention of Cruelty to Animals — Королевское общество предотвращения жестокого обращения с животными.
— Обвините ее в убийстве, и посмотрим, как ей это понравится, — грубо ответила миссис Брэдли. И действительно, вскоре она и Джон наблюдали, как инспектор Тугард поднимал тело из-под подвального настила. Миссис Брэдли вздохнула, когда снова увидела меня.
— Жаль, что вчера была эта конференция. Тем не менее Тугард получил своего арестанта, и я полагаю, это все, что его заботит.
— Но как могло это бесхребетное создание убить свою тетю? — Я не могла поверить в реальность происходящего.
Миссис Брэдли посмотрела на свое желтое запястье, на котором отчетливо виднелись следы зубов. Она не ответила на вопрос. В этом не было необходимости.
— В истории, которую ты мне рассказала, был один или два интересных момента, — сказала она, — хотя я не думаю, что ты заметила. Первое, что меня поразило: ты находила само собой разумеющимся, что старшая дама должна быть замужней женщиной. А это не всегда так. Затем возник необычайный контраст между тем, как говорила эта девушка, когда разговор заходил о важных для нее вещах, и ее замечаниями, когда обсуждаемый вопрос не соответствовал ее целям.
— О? Вы имеете в виду, как ясно она дала мне понять, что тетя привела ее на освидетельствование, и хочет, чтобы я подтвердила ее здравомыслие? — Теперь я начала понимать смысл этого разговора.
— Когда ты сказала, что она хочет, чтобы ты выслала копию свидетельства ее банкиру, я стала крайне подозрительной. Так получилось, что одно из самых неприятных событий моей жизни было, когда я освидетельствовала совершенно вменяемого человека на основе показаний родственников, которые хотели управлять его имуществом. К счастью, мы вовремя исправили это, но с тех пор, как только я слышу, что безумие и банкиры упоминаются в общем контексте, возникает вся моя подозрительность. В данном конкретном случае, для примера, если старшая дама была мисс Дадли, а младшая — миссис Дадли, почему же младшая не могла обмануть тебя?
— Ну, а почему старшая ее не остановила? Для нее ведь все было очевидно.
— Полагаю, если ты ссылаешься на свои конспекты того разговора, она действительно пыталась внести ясность в этот вопрос, но ты сама перебила ее, а затем отослала прочь. Что ж, все это звучало, на мой, возможно, предвзятый взгляд, достаточно необычно, чтобы оправдать мое вмешательство. Но, думаю, дело было в самом разгаре к тому времени, когда они пришли. Конечно, это тетя принимала наркотики, я знала это из твоего описания ее лица. Это была племянница, которая раздобыла достаточно валерианы для убийства.
— Валериана?
— Кошки, — лаконично ответила миссис Брэдли. — Именно когда Джон упомянул о кошках и запахе, а затем о другом запахе, который, как ему казалось, он почти мог узнать, я почувствовала запах, не крыс, а убийства. Видишь ли, в той американской лечебнице, которую он упоминал, пациентам давали небольшие дозы валерианы в качестве успокоительного. Там они окрашивают вещество в розовый цвет и слегка приправляют его эссенцией гвоздики. Осмелюсь сказать, что он учуял именно гвоздику.
— Но я все еще не понимаю насчет свидетельства.
— Мисс Дадли, пожилая леди, тетя через брак, составила завещание в пользу племянницы, миссис Дадли. Последняя хотела, чтобы мисс Дадли — Лили Дадли — была признана вменяемой, и, что бы ни случилось позже, завещание оставалось в силе и никакие другие родственники не могли сослаться на нездоровый ум завещательницы.
— Но откуда вы знаете, что молодая женщина была миссис Дадли? Похоже, все дело в этом.
— Схватив ее за руку перед дверью, я начала искать след от обручального кольца, дитя. И нашла. Перевод: Петр Филимонов
Публикация на форуме: 16 октября 2021 г.
Переведено по изданию: ‘The Big Book Of Female Detectivies’ ｢ed. Otto Penzler; Vintage Books, 2018｣ -
СТРЭНДЖЕРС ХОЛЛ
Нет, это случилось не в Норфолке, но вы поймете (если бывали в Норвиче), почему я выбрал такое заглавие для своей истории. Мой дом стоял в небольшой деревеньке под названием Итчен Маркет, в Хэмпшире. Он достался мне практически задаром, но с условием, что я буду пускать сюда американских туристов — в общем-то, туристов любой национальности, включая англичан, — и содержать его в приличном состоянии.
Само здание построили в начале шестнадцатого века, а фундамент заложили еще раньше. Подвалы и часть нижнего этажа стояли с тринадцатого века: потолок из дробленого камня, замысловатые переходы и темные углы нагоняли страху.
Моих гостей особенно впечатляло, что я отделал эти части дома под старину: так, как (мне виделось) они выглядели при первых хозяевах.
Каменные плиты пола устлал камышом, на две стены растянул солидный гобелен (шестнадцатый век, Фламандия, но как раз вписывается в обстановку), у камина в центре комнаты на сдвоенной подставке более-менее реалистично сложил поленья. Эту подставку — предмет моей гордости — я самолично выковал в своей маленькой кузнице.
Туристов было немного, и я всегда водил их по дому и все показывал. С помощью викария составил небольшой путеводитель и в прошлом году напечатал его на ручном прессе. Поскольку чаевые мне вряд ли полагались, в конце экскурсии я всегда выдавал гостям экземпляр путеводителя, и в большинстве своем те, понимая намек, незаметно клали деньги на стол, где у меня лежала небольшая стопка книг. В конце концов, меня отправили на пенсию с небольшим пособием — какие-никакие, а деньги, — и это никак не противоречило раннему соглашению.
На днях в Саутгемптоне пришвартовался большой лайнер, и я предвкушал появление гостей. Дом стоял милях в двадцати от доков, но я уже давно отправил иллюстрированные проспекты в Саутгемптон и Борнмут — туристы просто обязаны знать о моем драгоценном доме.
Мне повезло. Погода испортилась, и к вечеру в доме побывало ни много ни мало — пять партий туристов. Я чувствовал себя уставшим, но довольным. Получил три фунта шестнадцать шиллингов и шесть пенсов — великолепный улов — и занимательно провел вторую половину дня.
Джентльмен из Кентукки, приехавший с женой и четырнадцатилетним сыном, попросил разрешения фотографировать и оставил пару гиней; вторая группа положила десять шиллингов — правда, после явного намека с моей стороны; в третьей группе были отец и сын-студент, которые, сначала обсудив (довольно громко), стоит ли оставлять деньги, внесли три шиллинга и шесть пенсов; после четвертой группы остался фунт. Пятая, и последняя, раскошелилась на шиллинг. Это был парень-кокни со своей девушкой. Домом они особо не заинтересовались, и с их стороны было очень порядочно оставить деньги. Шиллинг они дали ‘на пиво’. Побуждения у них были самые добрые, и они явно считали, что проявили щедрость. Молодые люди доставили мне радость, и я пригласил их на чай.
К тому времени дождь полил как из ведра, и они были рады остаться. Едва парочка ушла — чтобы успеть на шестичасовой поезд, — как пришел еще один человек, но не экскурсант. На автомобиле подъехал мужчина. Он хотел узнать, как выехать на лондонскую трассу. Через нашу деревню не проходит ни одна из главных магистралей, и после сильных ливней автомобилисты не раз стучались в мою дверь, потому что наш ров с водой опасно углубляется. Я жил рядом с ним (дом стоял далеко от деревни), и, естественно, проезжие интересовались, где можно объехать. На словах сложно объяснить, так что я всегда предлагал им взять меня с собой и по ходу указывал направление. К тому же это была прекрасная возможность прокатиться на машине. И я совсем не заморачивался, что возвращаться назад придется коротким путем через ров. Через него перекинуты узкие мостки: машине не проехать, но для пешеходов — в самый раз.
Эти добрые дела скрашивали монотонность моих дней. А как-то довелось и самому порулить. Проезжающие тоже не забывали благодарить, но, честно говоря, я слегка удивился, когда теперешний автомобилист — мужчина среднего возраста, по всему видать, не чуждый светскости и богатства, — не сразу выпустил меня, как мы выехали на лондонскую трассу.
Начитавшись о всяких ужасах, которые случаются с подвозимыми, я был во всеоружии, однако мужчина подарил мне портсигар (двойная корона*— моя слабость, а тем более задаром), назвал свой городской адрес и рассказал, у кого в Саутгемптоне можно достать скотч. Расстались мы в начале восьмого. Дорога домой не заняла много времени, но я промок до костей и, чтобы не схватить простуду, сразу попарил ноги в горячей воде с горчицей.формат сигар
В памяти всплыл разговор о виски, и меня потянуло выпить. Достал из загашника бутылку (которую держу на экстренный случай) и для профилактики влил в себя пару стаканчиков, после чего самочувствие мое улучшилось; подкинув поленья в маленький камин тюдоровской спальни, я устроился перед ним с книгой.
Время шло. И когда часы стали бить, я осознал, что уже одиннадцать. Сейчас у меня повадки ‘жаворонка’. Читать при свечах или керосиновой лампе — небольшое удовольствие, так что я стал рано ложиться и пораньше вставать; летом, по обыкновению, в районе пяти часов уже был на ногах.
И хотя в этот раз я изменил своим привычкам и лег позже, утром встал рано. Моя комната без занавесок тускло освещалась рассветными лучами солнца; для приличия повалявшись немного в постели, я встал, умылся из колонки во дворе и приступил к своим утренним обязанностям.
Я полностью заменял камыш в подвале и комнатах нижнего этажа раз в две недели, но после дождливого дня обычно сгребал их метлой в большие кучи и, уложив в мешки, относил в большой сарай с кирпичным полом, где и перебирал.
Грязные выбрасывал, остальные возвращал на место и прокладывал соломой, чтобы заполнить пустоты. Эта работа до завтрака занимала около полутора часов.
В этот раз я не провозился и двадцати минут. По заведенной привычке начал мести от дальнего конца подвала к двери. В одной из ниш подвала стояла дубовая скамья. Ее смастерил в девятнадцатом веке деревенский ремесленник из Суссекса; сработал на совесть: скамья подходила под обстановку.
Мне показалось, что возле нее больно много камыша накидано, и, вычистив дальний конец подвала, пошел с ним разобраться. Тут и понял, что к чему.
В камышах было спрятано тело. Мертвец. И не просто мертвец, а, видать, убитый. Вот ужас. Я отшвырнул тяжеленную метлу, по лестнице выбрался на свежий воздух, и меня вывернуло прямо в огороде на грядку.
Тут мне, конечно, полегчало. Первый страх прошел. Я стал соображать, как быть. Вызвать полицию и доктора — так поначалу подумалось. Но я жил один — в полиции, могли неверно все истолковать и, грешным делом, подумать на меня.
Я присел, почувствовав слабость, в голове все перепуталось… И тут меня озарило. В соседней деревне живет известный психиатр. Эта женщина, к тому же доктор, бывало, помогала полиции выслеживать убийц, иначе те вышли бы сухими из воды. Однажды она приводила кого-то из родственников на экскурсию. Так что, в некотором роде, мы с ней знакомы.
Я пошел к телефону — единственному современному устройству в этом древнем жилище — и, отыскав ее номер в книге, позвонил в дом миссис Брэдли в Уэндлз-Парва. Она была дома. Она бодрствовала. Она придет. Оклемавшись, я отважился спуститься в подвал и еще раз глянуть на жуткого мертвеца в куче грязных тростников.
Голова — сплошное месиво. Лица, конечно, уже не опознать. Я, понятно, ничего не трогал, но решил запомнить все, что примечу, чтобы рассказать полиции (которую рано или поздно придется вызвать) малейшие подробности.
Миссис Брэдли приехала через сорок минут. Ее привез шофер, крепкий парень, по-видимому, преданный миссис Брэдли. Как верный сторожевой пес, он последовал за ней в дом.
Мы сразу спустились в подвал. Его освещали два широких отверстия, вырытые в земляном потолке, и пара большущих фонарей, которые висели на стене на железных опорах, но миссис Брэдли включила свой яркий фонарь. Шофер держал его, пока она, стоя на коленях, осматривала тело. Всякую пожилую женщину такое бы оттолкнуло, но она и виду не подала.
— Сколько времени он, по-вашему, мертв? — спросила она, снизу вверх устремив на меня пронизывающий взгляд своих темных глаз. Я ответил, что понятия не имею. Я ж дилетант. Миссис Брэдли заквохтала — неожиданный звук для этого маленького склепа — и деловито добавила. — Вы сами спустили его сюда или помог кто?
Тон ее голоса говорил, что мне не о чем волноваться, и я решился спросить, был ли мужчина убит в подвале.
— Не думаю, — живо отозвалась миссис Брэдли. — В этом случае крови было бы больше; и, потом, камыши грязные, похоже, вы их несколько дней не меняли. Я увидела все, что нужно. Пойдемте наверх и, пока ждем полицию — я вызвала ее после вашего звонка, — вы мне все расскажете.
Через несколько минут мы поднялись в столовую. Миссис Брэдли принялась завтракать. У меня произошедшее полностью отбило аппетит. Однако я быстро взял себя в руки, чтобы ответить на все ее вопросы.
— Вчера у вас было много посетителей, так что, полагаю, с утра тела там не было.
Я удивился, как она догадалась про посетителей, а потом сообразил, что глаз у нее наметан, а тут на полу грязища и вода.
— Ваша правда, — сказал я. — Посетителей было много. А американский парнишка тот прям шаркал по камышу и дотошно — как все эти американцы — осматривал каждый уголок. Уж он-то бы заметил труп.
— Согласна. Кроме того, на убитом мокрая одежда. Итак, тело поместили в подвал не раньше, чем уехал последний посетитель. Во сколько вы уехали из дома?
Как она узнала? Не иначе, прочитала мои мысли, ведь я как раз подумал о том дружелюбном незнакомце, которого направил на лондонскую трассу.
— Так вот когда это случилось! Он заговаривал меня, пока сообщники занимались трупом! — воскликнул я. — Я и не подумал закрыть дверь. Никогда не запираю ее до темноты. Любой мог поднять засов и войти. Должно быть, кто-то знакомый с домом. Боже правый! Наверняка, один из дневных посетителей! Как вы считаете?
— У вас есть книга регистрации? — поинтересовалась миссис Брэдли.
Я сразу за ней сходил. Миссис Брэдли с видимым интересом просмотрела записи за вчерашний день.
— Думаю, американцев можно исключить, — осмелился я высказаться.
Она кивнула, вынула небольшую лупу и тщательно изучила записи.
— Сложно будет идентифицировать труп, — заметила миссис Брэдли. — Опишите-ка мне А. Ф. и К. Г. Степсонов.
Я рассказал все, что знал, об этой семейке скупердяев — отце и сыне.
— А тот человек, которому вы указали дорогу на Лондон, — уверены, что никогда прежде его не встречали?
— Не припомню, чтобы он тут проезжал.
— Узнали бы его при следующей встрече?
— Да, наверняка. Как я уже рассказывал, он был очень приветлив, и мы не сразу расстались. Теперь-то понятно — он нарочно меня задерживал. Да… я же еще долго не хотел принимать портсигар.
— Интересно, куда он направился потом?
— Хм, — я выдавил улыбку. — Вряд ли мы ответим на этот вопрос. Зато понятно, чем занимались его сообщники.
— Жаль, нет зацепок, чтобы установить его личность. Говорите, он отдал вам портсигар? Могу я взглянуть на него?
Накануне вечером я положил его на сервант. Это был добротный портсигар, на крышке выточен — как я понял — полковой знак.
— Это должно помочь, — заявил я.
Миссис Брэдли пробуравила меня взглядом.
— Безусловно, — ответила она. — А вас не удивит, что та же эмблема нарисована на двери машины, которая сейчас стоит во рве с водой? Я и мой шофер осмотрели ее, когда приехали.
— Но на машинах — частных машины — нет полковых знаков! — возразил я.
— Верно. Поручусь, что ваш нежеланный гость в подвале — владелец этой темно-бордовой машины. Его могли сбросить вниз через одно из отверстий в потолке подвала.
— Ну что ж, если вы так считаете, — пробормотал я. — Она меня ошарашила. — Но как тогда машина попала в ров?
— Ее вывели с лондонской трассы, чтобы прогнать через ров: вода высотойтри фута*смоет кровь. Но чего не предусмотрел убийца: вода попала в двигатель, и он заглох. — Миссис Брэдли повернулась к шоферу. — Джордж!91,44 см.
Шофер бесстрастно, со знанием дела обыскивал меня, пока эта черноглазая фурия удерживала стальными пальцами. Естественно, они нашли бумажник.
— Полагаю, вы увидели деньги, когда он доставал визитную карточку, чтобы написать фамилию поставщика скотча, — сказала она. — Вы слишком болтливы, впрочем, как и большинство одиноких людей. Все в порядке, Джордж. Можешь расслабиться. Слышу, полиция на подходе.
Дьявол! Тварь! Мерзкая злобная тварь! Полицейские усадили меня в машину. Под натиском допроса я раскололся: отродясь не был в таком положении. Они вытащили машину и показали мне. Какой же я дурак! Этот дьявол в юбке перехитрил меня. На машине не было никаких знаков.
Еще полицейские нашли мое оружие для самообороны — клянусь, оно лишь для этого и предназначалось — небольшую железную дубинку, которую я выковал в своей маленькой кузнице. Она лежала в машине вместе с полузатопленными инструментами, но, кажется, вода не смывает отпечатки пальцев. Перевод: Мира Горячкина ｢псевдоним｣
Публикация на форуме: 4 июня 2016 г. -
БИБЛИОГРАФИЯ
✧‘THE CASE OF THE HUNDRED CATS’ ｢ss｣ 1st ed: ‘Fifty Famous Detectivies Of Fictionз ｢anonymously; London, Odhams Press, 1938｣
✧‘STRANGERS' HALL’ ｢ss｣ 1st ed: ‘The Evening Standard Detective Book’ ｢1950｣ - ×
Подробная информация во вкладках
