Том Мид: Индийский фокус с веревкой (сборник)

Том Мид: Индийский фокус с веревкой (сборник рассказов)*

1-я публикация на языке оригинала*

Перевод:*

    Одним из самых приятных событий в детективной литературе стало возвращение "Тайны запертой комнаты" — поджанра классического детектива, в котором преступление совершается в недоступном (вроде) месте. Издательство Crippen & Landru опубликовало несколько лучших детективов этого удивительного жанра в сборниках Джона Диксона Карра и Эдварда Хоча (и не только). Хотя "запертые комнаты" известны со времен Эдгара Аллана По, мы наслаждаемся новым поколением талантливых авторов детективов.
    Одним из таких талантливых новых авторов является Том Мид, автор серии книг о Джозефе Спекторе. В трех романах и многочисленных рассказах Мид показал, что тайны Золотого века не исчезли и не забыты. Спектор фигурирует во всех рассказах этого сборника, кроме двух. Три оставшихся рассказа являются новыми и до сих пор не публиковались.
    Так что читайте здесь совершенно новые истории и соревнуйтесь с Джозефом Спектором и Томом Мидом.

Состав сборника

✓ Introduction║Предисловие*

✓ The Indian Rope Trick║Индийский фокус с веревкой*

✓ The Octagonal Room║Восьмиугольная комната*

✓ What Happened to Mathwig║Что же произошло с мэтуигом?*

⍻ Invisible Death║Невидимая смерть*

⍻ The Three-Minute Miracle║———*

⍻ The Problem of the Velvet Mask║———*

⍻ Lethal Symmetry║———*

✓ Jack Magg’s Jaw║Челюсть Джека Мэгга*

Предисловие
   "Индийский фокус с верёвкой и другие жестокие развлечения" — это сборник рассказов одного автора, посвящённый исключительно загадкам запертых комнат и другим головоломкам, связанным с, казалось бы, невозможными преступлениями. Захватывающе то, что все рассказы были написаны в последние годы, демонстрируя, насколько жива эта популярная ветвь традиционной детективной литературы.
    В последние годы термин "загадка запертой комнаты" часто понимают неверно. Это выражение стало широко использоваться, особенно, стоит отметить, издателями, которые не обладают глубоким пониманием классических форм детектива, для обозначения самых разных историй, в которых обычно фигурирует ограниченный круг подозреваемых. Например, гости на вечеринке в загородном доме или посетители небольшого острова, что является двумя весьма узнаваемыми шаблонами. Такие истории лучше называть "загадками замкнутого круга".
    Том Мид, чьи рассказы собраны в этой книге, разделяет моё мнение, что загадка запертой комнаты, правильно понятая, обязательно включает элемент кажущейся невозможности преступления. Этот элемент странного, причудливого, почти чудесного привлекал как писателей, так и читателей, с самых ранних дней детективной литературы. Рассказ Эдгара По "Убийства на улице Морг" (1841), широко признанный первым детективным рассказом, был загадкой запертой комнаты. Ещё раньше, в рассказе Шеридана Ле Фаню "Отрывок из секретной истории ирландской графини" (1838) описывалось убийство в запертой комнате, а новелла Э.Т.А. Гофмана "Мадемуазель де Скюдери" (1819) также может быть отнесена к этой ветви литературы.
    Прелесть этого типа историй была воспета Джоном Диксоном Карром в знаменитой "лекции о запертых комнатах" доктора Гидеона Фелла в романе "Три гроба" (написанном в 1935 и также известном под названием "Пустой человек"), который для многих читателей является любимым примером этого жанра. Когда Фелл говорит: "Я предпочитаю, чтобы убийства у меня были частыми, кровавыми и гротескными. Мне нравится, когда мой сюжет наполнен яркими красками и всполохами фантазии", он выражает мнение своего создателя, который остаётся выдающимся специалистом по загадкам запертых комнат. Фелл выступает рупором Карра, страстно отстаивая достоинства этого типа историй, при этом признавая, что некоторые критики считают загадки запертых комнат несовершенными из-за присущей многим сюжетам неправдоподобности.
    Писатели (и поклонники) традиционных детективных историй, которые во многом зависят от изобретательности сюжета, давно опасались, что источник идей однажды иссякнет. Ещё в 1928 году Дороти Л. Сэйерс в своём широко известном эссе, предварявшем её первый сборник рассказов, предположила: "Похоже, существует вероятность, что детективная история когда-нибудь закончится просто потому, что публика выучит все трюки". В другом часто цитируемом отрывке из предисловия к роману "Второй выстрел" (1930) Энтони Беркли предположил, что "детектив постепенно превращается в полноценный роман с криминальной завязкой, удерживающий внимание читателя не логическими, а психологическими деталями". А в своём общепризнанном авторитетном труде "Убийство ради удовольствия: Жизнь и времена детективной истории" (1941) Говард Хейкрафт был категоричен в своём удручающем совете начинающим авторам детективов: "Избегайте загадок запертых комнат. Только гений способен придать им новизну или интерес сегодня".
    Действительно, послевоенная эпоха была скудным временем для поклонников загадок запертых комнат, а продолжающееся развитие технологий и криминалистики, казалось, делало многие старые трюки практически невозможными. Карр оставался энтузиастом того, что он называл "величайшей игрой в мире", и продолжал публиковать романы до начала 1970-х, но к тому времени старое волшебство угасло, и примечательно, что многие его поздние работы были посвящены прошлому. В 1963 году Эллери Квин в романе "Игрок на другой стороне" (написанном Теодором Стардженом под псевдонимом) жаловался: "В реальном мире больше нет удивления". И хотя плодовитый автор коротких рассказов Эдвард Д. Хох написал множество историй о невозможных преступлениях для журнала "Ellery Queen’s Mystery Magazine", он, казалось, плыл против течения.
    Детективная литература, как и любая другая форма развлечения, подвержена веяниям моды, и популярность телесериала Дэвида Ренвика "Джонатан Крик", выходившего, начиная с 1997 года, в котором помощник фокусника демонстрировал талант к разгадке невозможных преступлений, стала обнадеживающим свидетельством того, что этот жанр всё ещё полон жизни. Успех сериала был обусловлен различными факторами, но ключевым стала оригинальность подхода Ренвика к сюжетам. Даже если абсолютно новых идей мало, знакомые концепции в умелых руках могут быть настолько эффективно обновлены, что внимание зрителя не ослабевает до самой развязки. Кстати, одним из восторженных юных зрителей "Джонатана Крика" был Том Мид.
    В последние годы всё больше писателей с удовольствием принимают вызов переосмысления загадки запертой комнаты для современной аудитории. Многие авторы, включая меня, время от времени с радостью экспериментируют в этой области, но есть несколько писателей, которые заслужили репутацию специалистов в поджанре невозможных преступлений. Например, Содзи Симада из Японии, Поль Альтер из Франции и Джиджи Пандиан из Америки.
    Теперь к этому списку следует добавить имя Тома Мида. За короткое время он занял свою нишу как искусный мастер этого жанра, выражая восхищение Карром, памяти которого был посвящён его первый роман "Смерть и фокусник". Эта книга стала первым полнометражным делом Джозефа Спектора, который затем вернулся в романах "Колесо убийств" и "Кабаре Макабр", ранее появившись в коротких рассказах, начиная с "Восьмиугольной комнаты", впервые опубликованного в антологии в 2018 году.
    Спектор фигурирует во всех рассказах этого сборника, за исключением "Невидимой смерти". Три рассказа — "Трёхминутное чудо", "Проблема бархатной маски" и "Смертельная симметрия" написаны специально для сборника и ранее не публиковались
    В своём эссе "Метод и Эффект: Сочинение невозможного преступления", включённом в сборник "Пишем убийство" под редакцией Дэна Коксона и Ричарда В. Хирста (2024), Том Мид утверждает, что "истории о невозможных преступлениях требуют особой тщательности в построении", и подчёркивает связь "между магией и невозможным преступлением… Обе формы искусства предполагают мистификацию аудитории одним исполнителем… Но различие этих двух форм заключается в развязке. В отличие от аудитории сценического иллюзиониста, читатели историй о невозможных преступлениях ищут избавления от невероятного".
    Он делает смелое и заставляющее задуматься утверждение, что писатели этого жанра "более остро осознают психологию своих читателей, чем в любом ином жанре. Потому что создание честной головоломки с удовлетворительным решением опирается на понимание пробелов в нашем восприятии мира и знание того, как их использовать". Он также даёт увлекательное объяснение своего метода создания загадки запертой комнаты: "Я склонен создавать две параллельные временные линии, состоящие из того, что, по мнению читателя, произошло, и того, что произошло на самом деле. Наблюдение за тем, где эти две линии расходятся и сходятся, само по себе является интересным упражнением и чрезвычайно помогает в создании саспенса, размещении подсказок и развитии персонажей. На мой взгляд, это также отражение двух ключевых принципов фокуса: метода и эффекта. Одна временная линия отражает метод трюка. Ловкость рук прямо под носом у зрителя. Другая же — воспринимаемый эффект. Кажущееся невозможным явление, которое на самом деле является результатом обмана".
    Том Мид, подобно Карру, является рассказчиком, стремящимся развлечь читателя. Будет интересно наблюдать, как его карьера будет развиваться дальше. А пока что, с большим удовольствием представляю эти истории более широкой аудитории.
Индийский фокус с веревкой
    ИНДИЙСКИЙ фокус с веревкой — это идеальная иллюзия. Согласно древним преданиям, в основном устным историям, записанным на санскрите, для него требуется веревка, висящая в воздухе без всякой опоры. Ассистент фокусника, обычно мальчик, взбирается по ней наверх и там мгновенно исчезает. В оригинальной версии трюка присутствует жестокий
coup de grâce*
Решающий удар (фр.).
: оторванные конечности исчезнувшего ассистента чудесным образом падают с неба, после чего фокусник собирает их и мистическим образом воссоединяет.
    Возможно, это описание помогает понять, почему трюк до сих пор не появился на лондонской сцене в своем первозданном виде. Его требуется исполнять на улице при ярком солнечном свете. Ассистент должен исчезать в воздухе. Да и конечности, надо признать, — не самое практичное дополнение.
    Человек, называвший себя Джозефом Спектором, давно оставил профессиональную магию и перестал интересоваться такими мистификациями, как индийский фокус с веревкой. После Первой мировой он нашел для себя куда более прибыльное занятие, подавшись в медиумы, что, впрочем, не так уж сильно отличалось от его прежнего ремесла.
    Но хотя он и забросил профессиональную магию, это не значило, что он утратил страсть к искусно исполненным трюкам. Даже сейчас, на восьмом десятке лет, его ловкость рук оставалась столь же отточенной, как и прежде. Он был историком и всесторонним знатоком разнообразных иллюзий. Полки его причудливого домика на Джубили-Корт были заставлены томами в кожаных переплетах, по большей части историческими трудами и научными анализами. Некоторые люди видят сны, наполненные красками и звуками. Джозеф Спектор видел во сне магию.
    Он был одним из последних оставшихся в живых основателей Лондонского общества оккультных практик — престижного и закрытого клуба иллюзионистов, собиравшегося раз в месяц в верхней комнате паба "Черная свинья" в Патни. И когда он случайно услышал разговор между фокусником Фердинандом Ле Сером и гипнотизером доктором Гуптой, в котором Ле Сер утверждал, что наконец-то придумал идеальную технику демонстрации для индийского фокуса с веревкой, неудивительно, что Спектор заинтересовался.
    Был летний день 1933 года, и Спектор присутствовал на обеде, устроенном в честь лондонского отделения Общества. В такой день, а иногда и далеко за полночь, ярко освещенный зал наполнялся пестрой толпой артистов. Вешалка была увешана плащами, мантиями и цилиндрами, сама комната загромождена разнообразными магическими ящиками, кривыми зеркалами из комнаты смеха и даже гильотиной. Два голубя ворковали на люстре, а одинокий кролик резво скакал по деревянному полу. За длинным обеденным столом сидели тридцать или сорок фокусников, оживленно беседуя, показывая друг другу карточные фокусы или демонстрируя гипноз при помощи золотых карманных часов на цепочке.
    Спектор сидел во главе стола, ближе к окну. Солнечный свет падал на тарелку перед ним, на которой лежал кусок дымящегося пирога с горохом и ветчиной. Спектор разглядывал его какое-то время с некоторым замешательством, а потом закурил сигариллу. Рядом сидел Фердинанд Ле Сер, настоящее имя которого было Родерик Раскин, молодой выскочка, который уже около года действовал всем коллегам на нервы. Ле Сер горячо спорил с доктором Гуптой, которого в реальности звали Чарльз Уэзерби.
    — Чушь, — сказал Гупта. — Это невозможно.
    — Конечно, возможно! — возразил Ле Сер. — На дворе двадцатый век, приятель.
    — Ближе всех к разгадке трюка подошел Девент. Никто не превзойдет его.
    Ле Сер откинулся на спинку стула с самодовольным видом.
    — Что ж. Может, хотите пари?
    Тут Спектор, искавший любого повода отвлечься от скудной трапезы, решил вмешаться в разговор.
    — Пари? — переспросил он. — Что на кону?
    — Профессиональная репутация, — ответил Ле Сер.
    — У Ле Сера дурацкая идея насчет индийского фокуса с веревкой. Он утверждает, что придумал идеальную технику его демонстрации. Что-то, что никому до этого не приходило в голову.
    — Что ж, — сказал Спектор, выдыхая дым в лица двух соперников. — Я с удовольствием выступлю арбитром.

✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

    Итак, пари было заключено. По сути, это было соревнование между двумя фокусниками, чтобы определить, чья интерпретация этого старого трюка окажется наиболее убедительной. В следующую субботу Спектор взял кэб и отправился в Ричмонд-театр, который доктор Гупта арендовал для своего выступления в рамках пари.
    Спектор вошел в зал и обнаружил, что помещение пугающе пусто, за исключением двух фигур на сцене. Это были сам Гупта и Ле Сер. Они, казалось, мирно беседовали, но, завидев Спектора, оба резко выпрямились, словно школьники, пойманные на шалости.
    — Наш уважаемый судья! — приветствовал его Ле Сер, спрыгивая со сцены и пожимая ему руку.
    — Доброе утро, господа. Где мне сесть?
    — В центре первого ряда, — ответил Гупта со сцены. — Где же еще сидеть маэстро?
    Сцена была пуста и затянута черным задником. С эффектным театральным жестом Гупта представил Аду. Обе стороны согласились, что она будет ассистировать в обеих версиях трюка. Девушка отличалась профессионализмом и тактом, что было значимо в контексте пари. Она вышла из-за кулис, и Спектор с удивлением заметил, что на ней был традиционный, достаточно откровенный костюм помощницы иллюзиониста. Эти парни явно отнеслись к своему спору очень серьезно.
    Ада слегка поклонилась, затем достала моток веревки и положила его в центр сцены. Гупта начал творить магию, эффектно взмахнув руками. И медленно, очень медленно веревка стала подниматься, пока не застыла вертикально, уходя вверх, к балкам. Спектор и Ле Сер разразились аплодисментами.
    Гупта поднял руку, призывая к тишине.
    — Но это еще не все, — он повернулся к Аде. — А теперь — взбирайся!
    И она полезла. Обхватив веревку ногами, она ловко поднялась почти к самому верху, остановилась под аркой сцены и ослепительно улыбнулась своей аудитории из двух человек.
    Гупта сиял.
    — А теперь…
    Он взмахнул плащом. Раздалась вспышка, клубы дыма — и Ада исчезла.
    Спектор и Ле Сер вскочили. Их аплодисменты и восторженные возгласы эхом разнеслись по пустому театру. Гупта шагнул вперед, щелкнул пальцами — веревка мгновенно обмякла и упала.
    — А теперь, если позволите… — Он указал в глубину зала.
    Оба мужчины обернулись — и увидели Аду, стоявшую у входа в зал и широко улыбающуюся.
    — Вот как этот фокус должен выглядеть, — сказал Гупта.
    — Au contraire, — перебил Ле Сер. — Правильнее сказать, вот как этот фокус всегда выглядел. А я, если позволите, продемонстрирую, как этот фокус следует показывать.
    — Прямо сейчас? — удивился Спектор.
    — Нет, — усмехнулся Ле Сер. — Мой коллега выбрал место для своего представления. Не окажете ли вы и мне ту же любезность?
    — Да, да, — нетерпеливо спрыгнул со сцены Гупта. — Но что ты предлагаешь?
"Гаррик"*
The Garrick Theatre — известный театр в Вест-Энде, одном из главных театральных районов Лондона. Он был открыт в 1889 году и назван в честь знаменитого актера Дэвида Гаррика.
? "Гранат"?
    — Я сообщу адрес в свое время. Ровно через неделю я покажу вам индийский фокус с веревкой. И более того — сделаю это под открытым небом.

✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

    И вот, неделю спустя после умелого, но не особо впечатляющего представления Гупты Спектор снова оказался в кэбе, направляясь в уже совершенно иное место.
    Утром в своем доме на Джубили-Корт он получил телеграмму от Фердинанда Ле Сера с незнакомым адресом. Теперь же, сидя в кэбе, он понял, что их путь лежит далеко за пределы Лондона.
    Наконец они прибыли к небольшому коттеджу, утопающему в зелени сада. Это был уединенный уголок сельской местности, в добрых десяти милях от города.
    — Это то самое место? — спросил Спектор.
    — Так здесь указано, — ответил кэбмен, размахивая телеграммой.
    Едва Спектор вылез из машины, его встретил доктор Гупта.
    — Рад, что вы приехали, Спектор! Забавное местечко, не правда ли?
    Действительно, скромный, ничем не примечательный домик. Когда представится возможность поговорить с Ле Сером, Спектор обязательно спросит, почему он выбрал именно это место.
    Гупта провел его в гостиную в задней части дома. Комната была уютно обставлена, с широкими французскими окнами, выходящими на деревянную веранду. В гостиной рядом с камином Ле Сер заканчивал приготовления.
    — Мистер Спектор! Вы как всегда пунктуальны. — С этими словами он достал из внутреннего кармана свой фирменный складной цилиндр, ловким движением придал ему форму и водрузил на пышную гриву черных волос под щегольским углом. — На веранде приготовлены два кресла. Если вы не против пройти туда — я готов продемонстрировать индийский фокус с веревкой.

✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

    Середина лета, солнце сияло во всей красе, и лишь тонкие перистые облачка нарушали безупречную голубизну неба. Когда гости устроились в креслах на веранде, Ле Сер вышел из дома. Он передал им моток веревки, и каждый по очереди внимательно осмотрел ее, после чего Спектор с одобрительным кивком вернул веревку фокуснику.
    С веревкой в руках Ле Сер вышел на лужайку. Сделав несколько шагов, он остановился примерно в центре сада. Затем одним резким движением снизу вверх подбросил канат. Гости замерли, наблюдая, как веревка разворачивается в воздухе, застывая вертикально, натянутая, как мачта. Раздались вежливые аплодисменты.
    На траву вышла Ада, одетая в свой традиционный откровенный наряд. Блестки костюма сверкали на солнце. Обхватив веревку ногами, она начала подъем. Ле Сер стоял, сияя от гордости, как ребенок, когда она достигла верхушки каната — этой невидимой точки в пустом воздухе. Затем он щелкнул пальцами — и веревка мгновенно вспыхнула.
    Даже Спектор вздрогнул от внезапного пламени. Канат рухнул, как подкошенный, превратившись в кучку пепла на траве. Ада, ослепительная ассистентка, бесследно исчезла. Ле Сер стоял, заложив руки за спину, с выражением ожидания. Оба зрителя вскочили с мест, разразившись бурными овациями. Спектор аплодировал громче всех.
    Ле Сер поднял руки, призывая к тишине.
    — Господа, простите, но вы выглядите несколько ошеломленными. Неужели вы сомневались в способностях вашего старого друга Ле Сера? Полагаю, прохладительный напиток поможет успокоить ваши расшатанные нервы.
    В этот момент на веранду вышла горничная с серебряным подносом, на котором стояли стаканы с лимонадом. Лишь когда гости взяли по бокалу, служанка вдруг отбросила поднос, словно диск, сорвала чепчик — и перед ними предстала исчезнувшая Ада, вновь вернувшаяся в мир живых. Она улыбнулась и присела в реверансе, вызвав новую волну аплодисментов.
    — Ле Сер, я беру назад все, что говорил ранее! — воскликнул доктор Гупта. — Это оглушительный триумф!
    Ле Сер склонил голову с напускной скромностью.
    — Вы слишком добры. А что скажете вы, Спектор? Ведь вы наш арбитр. Как вам моя версия?
    — Я... я не знаю, что сказать. Великолепная работа. Исключительно остроумно.
    — Вы догадались, как это было проделано?
    Спектор отхлебнул лимонада.
    — Боюсь, это слишком сложно для моего старческого слабого ума.
    Гупта схватил руку Ле Сера и стал трясти ее с восторгом.
    — Поздравляю, друг мой. Искренне поздравляю!
    Невероятная четверка направилась в дом, где Ада налила всем кое-что покрепче.
    — Что ж, — произнес Ле Сер, — выпьем за индийский фокус с веревкой.
    Они звонко стукнулись бокалами.
    — Выпьем за вас, Ле Сер, — сказал Гупта. — Вы совершили то, что я считал невозможным.
    Они снова чокнулись.
    — Да, изящный фокус, не правда ли? Но не будем забывать и о роли Ады.
    Ада, слегка смущенная внезапным вниманием, сделала реверанс.
    — Вы что-то притихли, Спектор. Вам не понравилось?
    — Напротив, — ответил Спектор. — Я попросту поражен.
    — За это и выпьем, — сказал Ле Сер и осушил бокал.
    Идеальное небо потемнело к вечеру. Спектору показалось, что надвигается летняя гроза.
    Дождь начался около трех часов.
    — Ну серьезно, Ле Сер, зачем для демонстрации фокуса вам понадобился этот домик в глуши? — с добродушным раздражением спросил Гупта.
    — Не бойтесь, — успокоил Ле Сер, — в моей машине хватит места для всех. А от дождя нас защитит отличный тент.
    Немного захмелев, они провозгласили последний тост за тент и стали собираться.
    — Хотя, — рассеянно добавил Ле Сер, — мы вполне могли бы остаться здесь на ночь. Я арендовал этот коттедж на все выходные.
    Это предложение не нашло отклика, и Ле Сер занялся упаковкой своего реквизита.
    Спектор, сидевший на диване, увидел, как Ада подошла к фокуснику и прошептала:
    — Я не могу ехать в сценическом наряде. Мне нужно переодеться.
    — Можешь воспользоваться одной из спален наверху, — пробормотал Ле Сер, возясь с замком на сундуке.
    — Есть проблема, — слегка встревожилась Ада, — мои вещи в машине.
    Ле Сер выпрямился и вздохнул:
    — Что ж. Смотрите, господа. Рыцарство еще не умерло.
    Он посмотрел в окно, с гримасой неудовольствия надел цилиндр и вышел в прихожую. Гости услышали, как распахнулась входная дверь и шум ливня, под который Ле Сер побежал к машине.
    В комнате повисла неловкая пауза.
    — Надеюсь, ты не против раскрыть секрет фокуса, Ада? — первым нарушил молчание Гупта.
    Ада рассмеялась и покачала головой:
    — Это может стоить мне жизни. К тому же, боюсь, разгадка может разочаровать вас.
    — В этом я не сомневаюсь. Но мне все равно любопытно.
    Прошло две-три минуты. Спектор закурил сигариллу, предложив другим, но получил отказ.
    — Пойду посмотрю, чем так долго занят под дождем Фердинанд, — она встала и направилась в прихожую. Спектор заметил, как Гупта проводил ее взглядом.
    Ровно через пять секунд раздался ее крик.
    Дождь к этому времени уже прекратился. Ада стояла на грязной подъездной дорожке рядом с машиной Ле Сера, закрыв рот руками, онемевшая от ужаса. У ее ног лежал Фердинанд Ле Сер.

    Дальше события развивались стремительно. Аду тут же отправили звонить в полицию. Гупта и Спектор стояли над хрупким и жалким телом фокусника. Он лежал лицом вниз в грязи. Рядом, словно в насмешку, беспомощно валялся его цилиндр.
    Подумав с минуту, Спектор заглянул в машину Ле Сера под промокший тент и достал сверток с одеждой Ады. Вернувшись в дом, он нашел ее в прихожей, стоявшей возле телефона и вслушивающейся в голос в трубке. Он передал ей сверток.
    — Жду, когда меня соединят, — объяснила она.
    — Попросите инспектора Флинта, — посоветовал Спектор.

    Флинт прибыл в течение часа в сопровождении своего помощника Джерома Хука и группы офицеров в форме. Вокруг территории коттеджа быстро установили оцепление.
    Спектор и Флинт были давними знакомыми. Каждый испытывал к другому сдержанное уважение. Поэтому Флинт, озадаченный и раздраженный под своей мокрой шляпой-котелком, отвел пожилого иллюзиониста в сторону.
    — Спектор, какого черта тут произошло?
    Старик не смотрел ему в глаза, избегая его взгляда:
    — Не стыжусь признаться, Флинт, что я сам в полном недоумении.
    Флинт вздохнул:
    — Причина смерти — удушение. И довольно жестокое: шея сломана. На горле следы от веревки средней толщины.
    — Но это не все? — вопросительно заметил Спектор.
    — Верно, — инспектор потер лоб. — Ваш фокусник... как его, Родерик Раскин? Фердинанд Ле Сер? Он вышел из дома на, сколько, пять минут? И кто-то быстро и жестоко его задушил. Вы трое все время были вместе, так что это не могли быть вы… но кто вообще тогда мог этого сделать?
    Спектор усмехнулся:
    — Значит, вы тоже уже заметили проблему?
    — Еще бы! Вся подъездная дорога покрыта грязью. Но кроме ваших отпечатков ног в этой грязи только следы самого Ле Сера. Вы трое выбежали, когда он уже был мертв, это объясняет ваши следы. Но кто-то же его задушил? И как убийца мог скрыться, не оставив ни единого следа?
    Место преступления оцепили, но факт оставался фактом. В грязи прослеживались только отпечатки ботинок Ле Сера, когда он шел к машине, и — Гупты, Ады и Спектора, когда они приблизились к нему, обнаружив тело. По одному набору следов на каждого. В надежде на удачу Флинт приказал отбуксировать машину Ле Сера и тщательно осмотреть ее на случай, если убийца каким-то образом спрятался внутри. Но осмотр автомобиля ничего не дал. Тайна исчезновения преступника оставалась нераскрытой.
    Аду и доктора Гупту увезли на допрос, а Флинт предложил подвезти Спектора в Лондон. По дороге инспектор не выдержал:
    — Что, черт возьми, за история тут приключилась?
    — Хороший вопрос, Флинт. Началось все с пари об индийском фокусе с веревкой. Но теперь это, похоже, превратилось во что-то совсем другое.
    Он подробно объяснил, при каких обстоятельствах вся их необычная четверка собралась в этот день в коттедже.
    — Значит, Гупта показал вам свою версию фокуса на прошлой неделе?
    — Да, в Ричмонд-театре. Все было довольно банально, веревка была полой. Один из помощников Гупты, спрятанный в люке под сценой, продевал стальной стержень через веревку, чтобы она казалась жесткой. Когда Ада взбиралась, опускали черный передний занавес, который сливался с таким же задником. Затем, когда Ада достигала нужной высоты, Гупта запускал петарды, отвлекая внимание зрителя, чтобы Ада могла забраться на стропила, скрытая за невидимым передним занавесом. Это классическая версия индийского фокуса с веревкой. Так его исполняют годами.
    — Но версия Ле Сера отличалась?
    — Не просто отличалась. Она была революционной. Ле Сер исполнил трюк под открытым небом, что до сих пор не удавалось ни одному европейскому иллюзионисту.
    — И как он это все устроил?
    — В том-то и загадка. И мне кажется, если я разберусь, как был выполнен фокус, я пойму, как его убили. Конечно, место имеет значение. Что вам известно о коттедже?
    — Только то, что он был арендован на выходные на имя Родерика Раскина.
    — Никаких потайных дверей или скрытых механизмов?
    — Агенты по недвижимости ни о чем таком не упоминали.
    Через час они были в Лондоне. Флинт высадил Спектора у его покосившегося домика на Джубили-Корт. Старик медленно взобрался по ступеням, ссутулив плечи, и исчез за дверью.

✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

   Спектор провел беспокойную ночь в своем кабинете. Окруженный свечами, он углубился в свои записи, пытаясь разобрать фокус от начала до конца.
    Вот Ле Сер выходит на лужайку с веревкой в руке.
    Далее следует небольшая сценка с раскладной тростью и шляпой… это представление определенно может содержать подсказку.
    Затем веревка становится жесткой.
    Девушка взбирается по веревке…
    Но куда же она потом исчезла?
    Конечно, не могло быть случайностью, что зрители были размещены именно на веранде. И да, теоретически Ада могла бы перепрыгнуть с вершины веревки на крышу над их головами. Но она не могла сделать это незаметно...
    Клотильда, горничная Спектора, тревожно постучала в дверь кабинета. Спектор выпрямился. Он взглянул на часы. Было уже почти шесть утра. Должно быть, он задремал.
    — Войди, Клотильда.
    Она вошла с чашкой чая на серебряном подносе. Он поблагодарил ее, и она повернулась, чтобы уйти.
    — Погоди, — сказал он. — Принеси мне телефон, пожалуйста. Нужно позвонить Джорджу Флинту.
    Флинт согласился встретиться с ним днем в пабе "Черная свинья". Дождь, казалось, оказал очищающее воздействие на город. Удушливая, зловонная летняя жара спала. Теперь небо было ясным и свежим. Облака — белыми и безобидными.
    Подходя к пабу, Спектор обнаружил, что Флинт уже ожидает его. Они прошли внутрь и Спектор заказал напитки. Затем он с надеждой посмотрел на Флинта, который, вздохнув, оплатил заказ. Они разместились за маленьким столиком в уютном уголке.
    — Именно здесь был заключено пари? — спросил Флинт.
    — Наверху, — ответил Спектор. — Там проходят обеды нашего общества.
    — Так что в итоге? Зачем вы хотели встретиться? Вы разобрались, что произошло в тот вечер?
    — Я близок к ответам. Очень близок. Но я хочу предупредить: не спускайте глаз с Ады и доктора Гупты. Я могу сказать вам точно, что они оба замешаны в произошедшем.
    — Но как? По вашим словам, они были единственными, кто не мог этого сделать. Они были с вами в то время, когда Ле Сера задушили. Ада вышла из комнаты всего на пять секунд, прежде чем вы последовали за ней.
    — Я знаю, — сказал Спектор, покачав головой. — Но я также знаю, что мы имеем дело с несколькими слоями иллюзии. Думаю, все сводится к ответу на вопрос, как был исполнен индийский фокус с веревкой.
    — И как же он был сделан?
    — С веревкой все достаточно просто. Подсказка была у нас под носом, в складном цилиндре Ле Сера. "Веревка" вовсе не была веревкой. Это была металлическая роликовая цепь, похожая на велосипедную. Только, конечно, специально усиленная, чтобы выдержать вес взрослой женщины. Как и складной цилиндр, соединяющиеся звенья цепи могли мгновенно защелкнуться, создавая жесткий шест. Ле Сер, должно быть, подготовил местность каким-то образом, возможно, выкопав небольшую ямку, в которую можно было вставить шест, закрепив его так, чтобы он не упал. Цепь могла быть покрыта горючим веществом, которое он поджег в нужный момент, превратив ее в кучку пепла.
    — Вы думаете, такая же веревка была использована каким-то образом для убийства? На расстоянии, когда он был вне поля зрения?
    Спектор нахмурился и прикусил губу.
    — Возможно, — неохотно согласился он.
    Флинт хлопнул ладонью по столу.
    — Напрягите мозги, Спектор! Время работает против меня! Вы говорите, что Гупта и Ада убили его. Отлично! Но если вы не сможете объяснить, как это было сделано, мне не удастся привлечь их к ответственности.
    — Мне нужно подумать. Мне просто нужно подумать…
    Спектор достал из кармана серебряный портсигар. Вынув из него одну сигариллу, он зажал ее губами и зажег длинной спичкой. Откинувшись на стуле, он смотрел, как дым поднимается перед ним. Он взглянул в окно, на плывущие белые облака. И вдруг начал посмеиваться.
    — Что такое? — спросил Флинт.
    — Нам нужно вернуться в тот коттедж. И обязательно прихватить с собой Аду и доктора Гупту.

✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

    Атмосфера в коттедже при повторном визите была куда менее дружелюбной. Комнаты казались тесными и мрачными. Над головой сгущались грозовые тучи, словно сама природа предчувствовала развязку.
    Ада и доктор Гупта, который, лишившись своих «индийских» атрибутов, вновь стал обычным Чарльзом Уэзерби, переглядывались между собой, пока суперинтендант Флинт провожал их в гостиную. Там их уже ожидал Джозеф Спектор.
    — Благодарю, что пришли, — произнес Спектор.
    — Полагаю, у нас не было особого выбора, — пробурчал Уэзерби.
    — Нет, — усмехнулся Спектор, — думаю, что нет. Я просто хотел поздравить вас обоих с двумя почти идеальными иллюзиями. Но не стану ходить вокруг да около, знаю, что вы люди занятые. Но давайте сначала разберем индийский фокус с веревкой. Этот трюк не так уж сильно отличался от вашего, Уэзерби. Но как иллюзия он зависел не столько от мастерства Ле Сера, сколько от вашего, Ада. Потому что, поправьте меня, если я ошибаюсь, это вы его и придумали.
    Между двумя обвиняемыми пробежала легкая дрожь. Спектор поспешил пояснить:
    — Ваша интерпретация фокуса, Уэзерби, была, увы, удручающе банальна. С самого начала было очевидно, что веревка становится жесткой благодаря магниту в вашем перстне, пока не достигала высоты, достаточной для введения стального стержня снизу сцены. Затем Ада просто взбиралась и исчезала за черным занавесом, который опускали в нужный момент.
    — Неужели это было настолько очевидно? — удивился бывший доктор Гупта.
    Спектор улыбнулся:
    — Но если в вашем случае исчезнувшая Ада пряталась между двумя занавесями одинакового цвета, то в версии Ле Сера экран был несколько менее осязаем.
    Ле Сер пригласил нас на веранду. Но мне показалось странным, что он ненадолго задержался внутри. Только осмотрев камин, я понял причину. Он бросил в огонь медленно тлеющую гранулу, создававшую белый дымок из трубы. Тот постепенно выходил через короткую, как пуповина, трубу, создавая в небе над коттеджем белый шлейф. В ярком полуденном солнце мы просто приняли его за далекое облако. Вы забываете, что из-за нашего тщательно выбранного места на веранде мы наблюдали центр лужайки, но не могли видеть, что происходит у нас непосредственно над головами. Это было ключевым и важным моментом. Как только белизна дыма достаточно смешалась с уже набиравшимися облаками, закрывавшими солнце, Ада, сидя на вершине веревки, могла использовать свои гимнастические навыки, чтобы прыгнуть на крышу веранды. Это и произошло, когда мы были отвлечены довольно эффектным отвлекающим трюком Ле Сера — горящей веревкой. Так что, как понимаете, окружающие условия были весьма важны для успешной демонстрации фокуса. Солнечный свет, веранда, обращенная на юг, короткая труба. Даже легкий ветер, чтобы дым правильно рассеялся над нами. Я прав, Ада?
    Ада не произнесла в ответ ни слова.
    — В момент отвлечения нашего внимания Ада прыгнула с веревки на крышу над нашими головами, укрытая белым дымом, который казался нам просто далеким облаком. Ее босые ноги мягко приземлились на деревянные доски, покрывающие крышу. Затем она могла быстро пробраться через чердачное окно, переодеться и спуститься как раз вовремя, чтобы появиться в образе горничной.
    Спектор сделал паузу, его голос стал тяжелее:
    — А теперь перейдем к самому убийству. Я могу объяснить, как это было проделано, но не могу объяснить почему. Это уже вопрос к вашей совести. Вы вдвоем спланировали убийство Родерика Раскина, решив, что я смогу засвидетельствовать вашу невиновность. Хотя по здравом размышлении только вы и могли совершить это убийство.
    Уэзерби рухнул на диван рядом со Спектором. Он мрачно уставился в пол, нервно покусывая нижнюю губу.
    — Я знал, что это убийство можно было провернуть, только если вы действовали сообща. Но какая причина могла быть у вас двоих, чтобы избавиться от бедняги Родерика Раскина? Думаю, если копнуть глубже, выяснится, что дело, как всегда, кроется в деньгах. Раскин, как и все фокусники, явно был тем еще ловкачом. Полагаю, у вас двоих была общая обида, которую вы решили исправить. Мотив, откровенно говоря, не имеет значения. Вопрос не в том, почему, а в том, как. Я знал, что провернуть это дело могли только вы двое, работавшие в тандеме, используя меня в качестве вашего алиби.
    Инспектор Флинт фыркнул, но он давно научился не перебивать Спектора посреди его выступления.
    — Индийский фокус с веревкой, по иронии судьбы, был сложным отвлекающим маневром. Сломанной шеи было достаточно, чтобы убедить нас в том, что Раскина задушили. Но я думаю, что посмертное обследование покажет совершенно иную причину смерти. Вы помните, я упоминал раскладной цилиндр Раскина? Когда я поднял этот цилиндр с земли рядом с его телом и слегка постучал по нему рукой, к моему огромному удивлению он не сложился. Раскладной цилиндр был подменен обычным. Зачем? Возможно, в шляпе мертвого человека было что-то уличающее? Мы, возможно, никогда не узнаем, потому что я не сомневаюсь, что раскладной цилиндр уже уничтожен. Но это дает нам нужную подсказку. Незаметное средство убийства, спрятанное в шляпе фокусника. Возможно, укол ядом?
    Учитывая, с какой скоростью должен был подействовать яд, я бы сказал, что наиболее вероятный кандидат — Antiaris Toxicaria. Его обычно вводят через кожу, и исторически он использовался для покрытия наконечников стрел у малайзийских и бирманских воинов. Возможно, шляпная булавка, покрытая этим ядом, каким-то образом была просунута через поля цилиндра Ле Сера, так что ее острие оцарапало кожу головы, когда он надел шляпу, чтобы выйти под дождь? Осмотр головы мертвеца покажет нам это так или иначе.
    Это чрезвычайно быстродействующий яд, поражающий центральную нервную систему и вызывающий мгновенный паралич и остановку сердца. Таким образом, Ле Сер рухнул лицом в грязь за считанные секунды. Но он не обязательно был мертв. Скорее, он выглядел мертвым, когда мы выбежали его осматривать.
    Предположим, что вы, Уэзерби, подменили шляпы в какой-то момент днем, пока мы сидели в коттедже. Затем, когда начался дождь и Раскин вышел наружу, он надел этот зловещий смертоносный цилиндр, оцарапавшись до крови и тем самым введя в кровоток яд. Он почувствовал лишь легкий укол. Затем он вышел под дождь и грязь, где тут же рухнул и умер.
    — Но, — вмешался Флинт, — как же сломанная шея?
    — Для этого не потребовалось много времени. Все, что понадобилось, петля, сделанная из того же материала, что и веревка, использованная в фокусе. Это цепочка с роликовыми звеньями. В момент, когда мое внимание было отвлечено, возможно, разговором с Адой, Уэзерби мог накинуть петлю из цепочки на голову мертвого, сломать шею и мгновенно убрать орудие убийства. Это автоматически направило нас по ложному следу при определении причины смерти.

    Больше добавить было нечего. Джозеф Спектор тихо сидел и наблюдал, как уводят Аду и Чарльза Уэзерби. Небо над коттеджем было ясным, но над бледными лицами двух убийц нависла зловещая тень. Скрученная петля удавки, извивающейся, подобно змее.

Восьмиугольная комната

Давайте рассчитывать движение тел, но также консультироваться с планами
Разума, который заставляет их двигаться. © Пьер Луи Мопертюи; "Согласование различных законов природы,
которые до сих пор казались несовместимыми" (1744 год)

    НО почему именно этот дом?
    Саймон Элдридж был американцем, перебравшимся в Англию уже в зрелом возрасте. Его новый дом располагался среди лесных массивов у реки Ди. В XVIII веке это была водяная мельница, но к 1931 году она пришла в запустение и обветшала.
    Слухи об этом месте ходили уже более века. Странные собрания и фигуры в мантиях, костры, пылающие в пустых комнатах, зловещие песнопения, эхом разносящиеся средь деревьев. Мельница казалась проклятой. Ни один деревенский житель не осмеливался приблизиться к ней.
    В начале 1850-х годов окружающие земли купил лондонский банкир.
    — Весьма разочарован, — таков был вердикт банкира местным жителям. — На мой взгляд, в этом месте нет ничего необычного. Разве что восьмиугольная комната представляет некоторый интерес.
    Видя недоумевающие взгляды слушателей, он почувствовал неловкость.
    — Я имею в виду с чисто архитектурной точки зрения, — поспешил уточнить он.
    — Но сэр, — удивился хозяин паба, — о какой восьмиугольной комнате вы говорите?
    Немедленно были найдены и изучены оригинальные архитектурные планы здания. И действительно, на чертежах не было никаких намеков на восьмиугольную комнату. Но на северном фасаде мельницы кем-то была возведена восьмигранная башенка. Наверху этой башенки располагалась комната, совершенно новая, с восемью стенами и семью окнами. Непонятно, когда и с какой целью была сооружена эта комната.
    Пустая комната наверху, восьмиугольная, происхождение которой было окутано тайной. Для тех, кто знаком с его творчеством, имя писателя Саймона Элдриджа стало синонимом различных сатанинских ритуалов и мстительных духов. Но мало кто знает, и мне довелось с этим столкнуться к своему несчастью, что его воспаленное воображение вовсе не было просто "воображением". Он действительно верил во все те странные фантазии, что описывал в своих произведениях. Неудивительно, что он в итоге поселился в доме, известном как Черная Мельница.

✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

    Он переехал сюда во время апрельского ливня 1931 года. Как ближайший сосед, я отправился на Мельницу представиться. Мне открыл дверь сам Саймон, и я был удивлен тому, насколько приветливым он оказался в реальной жизни. Он был необычайно высок, худощав, с длинными руками, свободно свисавшими вдоль тела.
    — Как поживаете? — поинтересовался он с мягкой улыбкой, протягивая руку.
    Я пожал ее. Его кожа оказалась теплой и удивительно мягкой. Он провел меня в просторные помещения Мельницы. Стены были увешаны картинами и оклеены пестрыми обоями. При дневном свете никаких ужасов невооруженным глазом не было видно.
    — Проходите, — сказал он, приглашая меня в гостиную.
    Он толкнул деревянную дверь, и два черных кота метнулись у него под ногами.
    — Чертовы кошки! — раздался раздраженный женский голос.
    — Моя жена, Саманта, — пояснил Саймон.
    Передо мной стояла худая женщина с тонкими губами, собравшая волосы в тугой, болезненно выглядящий пучок. Увидев меня, она неестественно широко улыбнулась.
    — О! Гости!
    — Это наш новый сосед, дорогая, — сказал Саймон.
    — Как обустраиваетесь? — поинтересовался я.
    — Просто замечательно, — ответил Саймон. — Это место удивительное.
    — Еще бы, — безэмоционально пробормотала Саманта.
    Саймон Элдридж оказался человеком с тихим голосом и неспешной манерой разговора. Во время нашей беседы он расположился в вольтеровском

кресле*

. Один из котов устроился у него на коленях. Саманта же вела себя как чрезмерно общительная хозяйка, изо всех сил стараясь быть очаровательной. Она сидела на краю дивана, слегка наклоняясь ко мне с едва уловимой хищной манерой. Саймон лишь слегка улыбался всему этому.
    Вскоре разговор зашел о самой Мельнице.
    — Мы здесь всего несколько дней, но я уже могу сказать, что с этим местом что-то не так, — объяснила Саманта. — Здесь что-то есть, и это...
    — Зловещее, — закончил фразу Саймон.
    Саманта сделала глоток крепкого чая, и я заметил легкую дрожь в ее руке.
    — Вы что-то видели? — спросил я.
    — Это все та комната, — хрипло ответила она.
    — Вы имеете в виду восьмиугольную комнату?
    — Да! Там что-то есть.
    — Ну, конечно, там что-то есть, — сказал Саймон. — Именно поэтому я и купил это место.
    — Я ненавижу это. Объясни, пожалуйста, Саймон, что ты вообще планируешь делать с той комнатой?
    — Ах! — просиял писатель. — Я собираюсь узнать правду. Почему она была построена, кто ее построил и с какой целью.
    — Что ж, — сказал я, — я заинтригован. Если кто и сможет докопаться до правды, так это вы.
    Саманта резко повернулась ко мне:
    — Это должно было стать нашим домом, — прошипела она, — а не еще одним литературным проектом.
    Саймон продолжил:
    — К нам приедут двое гостей. Один — аспирант по имени Макилвейн. Другой — настоящий оккультист и ученый. Он написал прекрасную монографию о ведьмах из Питтенвима. Его зовут Джозеф Спектор. Он приедет на следующей неделе. Будет любопытно узнать, что они скажут об этом месте, как вы считаете?

✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

    В следующий понедельник я впервые встретил мистера Спектора. Я шел по дорожке, петляющей меж домов, когда заметил старика, похожего на призрак, в черном пальто с меховым воротником и шляпе-хомбурге. Он изучал Черную Мельницу издалека.
    — Добрый день! — окликнул я.
    Он обернулся, и его лицо озарилось улыбкой.
    — Добрый день, сэр, — сказал он, и его голос был обманчиво мягким. — Вы местный, я полагаю?
    — Да, я живу в коттедже чуть дальше по тропе.
    — Меня зовут Джозеф Спектор.
    — А, вы тот самый оккультист! Мистер Элдридж рассказывал мне о вас. Он говорил, что пригласил вас осмотреть легендарную восьмиугольную комнату.
    Лицо Спектора напоминало угольный рисунок: призрачно-белая кожа, испещренная тенями и морщинами. Два бледно-голубых глаза изучали меня, пока я говорил.
    — Да. Я много слышал о ней, но никогда не видел своими глазами. Вы сейчас направляетесь к Мельнице?
    — Именно так. Я как раз собирался навестить мистера Элдриджа.
    — Прекрасно. Тогда я присоединюсь к вам, если позволите.
    Мы пошли по дорожке в сторону Мельницы.
    — Похоже, нас опередили, — заметил Спектор.
    На пороге стоял человек, со всей силы дубасивший во входную дверь. Когда незнакомец обернулся, окинув нас взглядом, пред нами предстал молодой человек, одетый в твидовый пиджак. Ему было лет двадцать восемь, высокий, слегка склонный к полноте. Его круглое, детское лицо обрамляла копна романтических кудрей.
    — Здравствуйте! — громко приветствовал он нас. — Похоже, никого нет дома. Как поживаете? Я Бенджамин Макилвейн.
    — Вы тот студент-исследователь! Да, Саймон упоминал, что вы приедете. Так вы готовите материал о восьмиугольной комнате?
    — Вообще-то, это часть более масштабной работы, посвященной колдовским практикам и фольклору этого региона. Но, конечно, восьмиугольная комната, одна из немногих по-настоящему мистических тайн, с которыми я сталкивался...
    — Ну, здравствуйте! — раздался голос Саймона.
    Мы втроем обернулись и увидели его, вышедшего из-за угла здания. В каждой руке он держал по бутылке вина.
    — Простите, я был в павильоне. Саманта у реки. Без сомнения, загорает.
    — Павильон? — удивился я. Я впервые слышал о таком месте.
    — Да, по сути, это просто хозяйственная пристройка на южной стороне дома. Там мы храним вино.
    Представившись, мы направились к дальнему краю Мельницы. Река тихо журчала, а Саманта Элдридж сидела в шезлонге, читая книгу. Она даже не подняла головы, чтобы поприветствовать нас. Мы сели за стол посреди лужайки, и Саймон Элдридж открыл первую бутылку вина.
    — Винный павильон, — заметил я. — Как по-декадентски!
    Саймон усмехнулся:
    — Ну, хоть какое-то практическое применение хозяйственных построек. Иначе это место окончательно придет в упадок.
    Он указал рукой, и я увидел скрытый между двумя деревьями павильон. Он был сложен из приземистых серых кирпичей и мрачно ютился среди ветвей.
    Мы сидели на солнце, пили и болтали. Бенджамин Макилвейн поведал нам несколько историй о привидениях и народных преданиях, с которыми ему пришлось столкнуться в ходе своих исследований. Джозеф Спектор долгое время просто слушал и молчал, оживившись лишь тогда, когда разговор зашел о восьмиугольной комнате.
    — Эта комната уже много лет занимает мои мысли, — сказал он. — Комната, у которой, кажется, нет определенного предназначения. Зачем ее построили? Кто ее построил?
    — Думаю, настал момент, — сказал Саймон, постучав ногтем по бокалу, — посетить восьмиугольную комнату.
    Лично я был полон нетерпения. За все эти годы я так и не осмелился туда войти. Но в приятной компании в солнечный весенний день страх отступает. Я почувствовал себя смелее.
    — Ты идешь, Саманта? — спросил Саймон.
    — Спасибо, но нет, — ответила Саманта, не отрываясь от книги. — Я в этой комнате уже побывала достаточно.
    Саймон Элдридж провел своих гостей в дом и вверх по лестнице.
    — Сюда, — указал он.
    По мере приближения к двери, признаюсь, я почувствовал волнение и дрожь. Саймон распахнул дверь, и мы один за другим поднялись по винтовой лестнице. Комната наверху была просторной, светлой и высокой. Половицы скрипели под нашими ногами, но в остальном помещение было тихим и безмолвным. Потолок был оштукатурен и выбелен. В окнах не было стекол, только вертикальные железные прутья, отбрасывающие узорчатые тени на голые деревянные доски. В восьмиугольной комнате не было совершенно никакой мебели. Только пол, стены и эти семь зарешеченных окон.
    Я надеялся, что, войдя в комнату, что-то почувствую. Но не было никаких необычных ощущений. Спектор и Макилвейн молчали. Саймон с легкой улыбкой наблюдал за нашей реакцией. Наконец он заговорил:
    — В комнате есть какая-то особенная атмосфера, не правда ли?
    — Несомненно, — признал задумчиво мистер Макилвейн.
    Спектор промолчал.
    Покинув восьмиугольную комнату, мы вернулись в сад. Саманта все еще читала книгу. Все также светило солнце, река несла свои воды. Но что-то неуловимо изменилось. Впервые до меня дошло понимание того, что над Черной Мельницей витает призрак смерти.

✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

Две недели спустя Спектор и Макилвейн практически поселились в Черной Мельнице. Однажды утром, планируя навестить их, я поднимался по подъездной дорожке. Мое внимание привлекла движущаяся тень среди деревьев. Я остановился, чтобы присмотреться. В ветвях соседнего дуба я разглядел темный силуэт пары болтающихся ног. Первая мысль была мрачной. Мне представился висельник, раскачивающийся на ветру, его мертвые ступни, бьющиеся о ствол. Но, подойдя ближе, я увидел, что фигура на дереве вполне жива.
Это был мальчик, сидевший на ветке. Заметив меня, он спрыгнул, с глухим стуком приземлившись на землю прямо передо мной. Он посмотрел на меня с угрюмым выражением, опустив подбородок и нахмурив брови. Ему было около пятнадцати. В руках он держал замысловатую фигуру из

ниток*

.
    — Ниточка, — сказал он.
    — Прошу прощения?
    — Он хочет, чтобы вы дернули за нитку, — раздался мужской голос. Я обернулся. Это был Карл, садовник. Молодой симпатичный парень с кудрявыми волосами и загорелой кожей. — Простите его, он немного не в себе. Это мой младший брат. Его зовут Гордон.
    — Здравствуй, Гордон.
    — Ниточка! — крикнул мальчик. Я взял натянутую между его пальцами нить и слегка потянул. С этим единственным движением вся сложная конструкция распалась, и единая нить размоталась.
    — Молодец, Гордон, очень ловко.
    — Знаю, — усмехнулся мальчик. Он был худым и печальным на вид. В его полуприкрытых глазах сверкала искра неукротимого ума, словно его мозг был слишком велик для хрупкого тела.
    — Он любит околачиваться у Черной Мельницы, — объяснил Карл. — Любит слушать страшные истории.
    — Здесь живут ведьмы, — заявил Гордон. — В восьмиугольной комнате.
    — Да, — согласился я, — так говорят.
    — Это правда, — настаивал мальчик. — Я их видел.
    — И как они выглядели? Страшные?
    Гордон усмехнулся:
    — Я не испугался. Карл боится, а я нет.
    — Хватит, — оборвал его брат.
    — Он запирает двери на два замка каждую ночь. Держит ружье под кроватью. Говорит, что не работал бы здесь, если бы не был вынужден, но он единственный садовник, который согласился подойти к этому месту ближе, чем за милю...
    — Хватит! — резко сказал Карл. — Простите его, сэр. Он обычно не такой разговорчивый.
    — Все в порядке. Но мне пора идти. Приятно было познакомиться, Гордон.
    Гордон не слушал. Развернулся и помчался к дому. Карл неловко пожал плечами, словно извиняясь за брата.
    Когда я добрался до дома, на мой стук в дверь никто не ответил. Я подождал несколько минут, затем обошел дом сбоку. Задний сад тоже был пуст. Но мой взгляд упал на очертания павильона.
    Приблизившись, я заметил двух людей, движущихся среди деревьев. Признаюсь, моим первым чувством был страх. Но это ощущение быстро сменилось не слишком благородным любопытством, когда я увидел, кто это был и что они делали.
    Конечно, это была Саманта. Но мужчина рядом с ней… Я не видел его лица. Однако я сразу понял, что это не Саймон Элдридж. Когда он заговорил, мои подозрения подтвердились: это был студент, Бенджамин Макилвейн.
    — Я лежал без сна прошлой ночью, — тихо сказал Макилвейн, — и думал о вас двоих. И нашел идеальное решение нашей проблемы.
    — М-м, и что же это?
    — Мы можем его убить.
    Саманта посмотрела на него мгновение, и в ее глазах была пугающая пустота. Затем она рассмеялась:
    — Бенджи, ты такой шутник.
    — Я серьезен. Я нашел идеальный способ.
    — Но, Бенджи, зачем нам его убивать? Если подождать достаточно долго, дом сам сделает это за нас!
    Они рассмеялись и поцеловались.
    Я огляделся. Вокруг не было ни души. Бесшумно я ускользнул прочь.

✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

    Неделю спустя Саймон пригласил меня на аперитив. Джозеф Спектор по-прежнему обитал в доме. Повсюду валялись оставленные им покрытые пылью древние фолианты и странные артефакты его оккультной практики — амулеты, гремучие ожерелья из тигриных зубов, карты Таро. Однако он не отрывался от своей работы и не покидал кабинета. Саймон в одиночестве проводил меня к столику на лужайке.
    — А где же мистер Макилвейн? — поинтересовался я.
    — Не уверен, — ответил Саймон, стараясь не встречаться со мной взглядом. — Где-то поблизости.
    И тот действительно был неподалеку. Едва мы сели, как Бенджамин Макилвейн показался из-за павильона. Но он был не один. Он держал за руку Саманту Элдридж. Они, казалось, не замечали нас, и, прежде чем я успел окликнуть их, Макилвейн наклонился и грубо поцеловал жену Саймона. Этот поцелуй дышал страстью и яростью. Разомкнув объятия, пара направилась к дому.
    Лишь в последний момент Саманта заметила нас.
    — Не ждите нас к ужину, — бросила она.
    Макилвейн, опустив голову, подобно провинившемуся школьнику, не проронил ни слова.
    Саймон смотрел им вслед.
    — Нет, — тихо произнес он, — я и не ждал, что вы явитесь.
    В этот миг его лицо исказила гримаса, от которой у меня похолодела кровь. Это была не злоба, а нечто куда более неуловимое. Тихо подкрадывающееся безумие.

✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

    В ту ночь меня разбудил настойчивый стук в дверь, прервавший мою вечернюю дрему у камина. Спотыкаясь, я вышел в прихожую своего коттеджа и увидел темный силуэт за стеклом.
    — Кто там? — спросил я.
    — Джозеф Спектор, — раздался тихий ответ. — Простите, что беспокою вас дома, — начал он, когда я провел его в гостиную. — Это касается Саймона Элдриджа. Вы с ним дружны?
    — Хотелось бы так думать. Я был одним из первых, с кем он познакомился, когда приехал в Англию.
    — Принято. Тогда скажите — вы не заметили внезапного ухудшения его душевного состояния?
    — Душевного состояния?
    Спектор собрался с мыслями.
    — Интерес мистера Элдриджа к восьмиугольной комнате… нездоров. Я считаю, его рассудок угасает.
    Я задумался.
    — Возможно, ваши опасения не лишены основания.
    И я рассказал ему все — об измене Саманты с Макилвейном, о "заговоре", который подслушал, и о пугающем выражении в глазах Саймона.
    Когда я закончил, Спектор сидел, откинувшись в кресле.
    — Это тревожно. Саманта говорит, что он теперь проводит ночи в восьмиугольной комнате. Он почти не спит, а если и спит, то только в пределах этой комнаты, закрывшись на ключ.
    — Что же он там делает?
    — Пишет. Сидит на голых досках, скрестив ноги, разложив перед собой бумаги. Я слышу, как он ходит туда-сюда по ночам. Иногда кажется, что он с кем-то разговаривает.
    — С кем?
    Спектор странно посмотрел на меня.
    — С каждым днем его одержимость растет. Боюсь, скоро он совсем не будет покидать восьмиугольную комнату. Я считаю, что все может закончиться очень плохо. Приходите завтра на Мельницу. Нам нужно действовать быстро.

✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

    На следующий день после полудня я отправился к Черной Мельнице. Удушливый зной висел в воздухе. По пути я встретил садовника Карла, подстригавшего кусты.
    — Не подскажите, — спросил я, — где сейчас мистер Элдридж?
    — Его нет на Мельнице, — ответил садовник. — Старик забрал его с собой в деревню.
    — Спектор вытащил Саймона из дома? Как же ему это удалось?
    Карл пожал плечами:
    — Колдовством, не иначе. Хозяйка где-то там, за домом.
    Я продолжил путь к заднему двору. Бенджамин Макилвейн нелепо растянулся на шезлонге, делая вид, что дремлет. Но когда я приблизился, один его глаз резко открылся.
    — Если вы ищете Саймона, он скоро вернется.
    — Садовник говорит, Спектору удалось вытащить его из восьмиугольной комнаты.
    — Верно. Отправились в деревню смотреть какие-то гравюры или что-то в этом роде.
    Я замялся:
    — А миссис Элдридж?
    — Где-то в доме. Я не уверен.
    Я понизил голос:
    — Бенджамин... я думаю, то, что вы делаете, опасно.
    Он резко поднялся:
    — Что вы имеете в виду?
    В этот момент вернулись Спектор и Саймон. Элдридж шел к нам с широкой улыбкой на лице.
    — Потрясающие новости! Мой гениальный друг Спектор, кажется, раскрыл тайну восьмиугольной комнаты. Я ошибался, сосредоточившись на стенах, когда ключ — в потолке… Но мне нужно вернуться туда. Я так близок…
    С этими словами он решительно направился к дому. Спектор выглядел озабоченным.
    — Я надеялся, что, если вытащу его из комнаты, то смогу как-то образумить. Но не вышло.
    Мы последовали за Саймоном через недавно установленные французские окна, которые вели прямо в столовую. По пути мы столкнулись с Самантой.
    — Вы двое похожи на парочку трудолюбивых пчелок, — равнодушно бросила она нам.
    Мы поднялись по лестнице к двери, ведущей в восьмиугольную комнату. Дверь была заперта.
    Спектор постучал по тяжелому дереву.
    — Саймон, открой. Пожалуйста, Саймон, впусти нас.
    Он дернул ручку.
    — Заперто, — сказал он.
    — Саймон! — позвал я. — Саймон, ты нас слышишь?
    Ответа не последовало. Когда мы спускались вниз, воздух разорвал женский крик. Сердце у меня замерло.
    — Быстрее! — рявкнул старик, бросившись вперед.
    Мы выбежали в сад через французские окна. Саманта и Макилвейн стояли на лужайке, прижавшись друг к другу, уставившись на дальний конец сада. Там полыхало сатанинское оранжевое пламя. Серый дым поднимался вверх.
    — Это павильон, — прошептала Саманта.
    — Как это произошло?
    — Без понятия, — ответил Макилвейн. — Мы просто разговаривали, и вдруг…
    — Нужны ведра, — сказал Спектор. — Можем набрать воды из реки.
    Раздался оглушительный взрыв. Затем еще один.
    — Какого черта… — пробормотал Макилвейн.
    — Это винные бутылки, — пояснил Спектор. — Нужно скорее тушить, иначе пламя перекинется на деревья.
    Вскоре прибежал Карл с двумя жестяными ведрами в руках. Затем появился мальчик Гордон, присоединившись к общей суматохе. Ведро за ведром мы бились с огнем, пока, наконец, не одолели его.
    — Как это произошло? — требовал ответа Карл.
    — Не знаю, — растерянно повторяла Саманта. — Я просто… не знаю.
    Я посмотрел на Спектора, который изучал почерневшие руины павильона. Теперь здание напоминало обугленную каменную скорлупу. Я был весь запыхавшийся, адреналин все еще бурлил в крови, но Спектор казался на удивление спокойным.
    — О чем вы думаете?
    — Я думаю, — медленно произнес он, — что кто-то должен проверить, где же Саймон.

✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

    Все вместе мы бросились к восьмиугольной комнате. Дверь все еще была заперта, и наш стук остался без ответа.
    — Саймон! — закричала Саманта. — Саймон, здесь был пожар!
    — Это все бесполезно, — сказал Спектор. — Придется выбивать дверь.
    Нам понадобилось десять минут. Когда, наконец, дверная рама поддалась с громким треском, мы все разом ворвались внутрь и бросились вверх по винтовой лестнице.
    То, что мы увидели наверху, не поддается описанию. Я постараюсь изложить это для читателей со слабыми нервами максимально тактично. Саймон Элдридж лежал на боку в центре восьмиугольной комнаты. Рядом с ним валялся опрокинутый деревянный стул, а вокруг него растекалась огромная лужа крови, словно темный цветок. Его голова (мне становится дурно даже сейчас, когда я пишу эти строки), его голова была отсечена. Она тоже лежала на боку, лицом отвернутая от нас.
    Тело, стул и голова находились внутри фигуры, нарисованной на полу каким-то белым порошком, который позже опознали как соль. Даже не будучи оккультистом, можно было узнать очертания пентаграммы. Но это было еще не все.
    Подняв глаза, мы увидели поистине чудовищное зрелище. На белоснежном потолке было намалевано лицо. Оскаленное, рычащее, с желтыми глазами лицо, смотревшее на нас с ненавистью. Лицо дьявола.

✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

    Мы собрались в столовой внизу, ожидая полицию. В комнате царило гробовое молчание. Макилвейн нервно потел и вздрагивал. Саманта сидела недвижимо, словно каменное изваяние. Джозеф Спектор погрузился в раздумья, взгляд его бледно-голубых глаз задумчиво блуждал где-то далеко. Карл с Гордоном молча топтались у двери.
    Когда прибыла полиция, время словно ускорилось. Нас поодиночке отводили в разные уголки Черной Мельницы для допроса. Никто из нас не видел, как уносили тело Саймона.
    Был уже поздний вечер, когда полиция закончила опрос очевидцев. Суперинтендант, который был единственным человеком в штатском, сообщил нам, что оставит в Мельнице полицейских. Я спросил, могу ли я отправиться домой, но полицейский ответил отказом. Мне предстояло провести ночь здесь.
    Совершенно расстроенный, я удалился в гостиную. Там я встретил Спектора. Он сидел, уставившись в пустоту.
    — Все это весьма неправильно, — тихо произнес он.
    — А где все остальные? — спросил я.
    — Я просто не знаю, — произнес он, но у меня создалось впечатление, что он отвечает на совершенно иной вопрос.

✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

    Рассвет застал меня в кресле гостиной Черной Мельницы, где мне так и не удалось сомкнуть глаз. Джозеф Спектор сидел за письменным столом позади меня, что-то быстро записывая в свой блокнот. По дому по-прежнему сновали полицейские в форме.
    — Что вы делаете? — наконец спросил я его.
    Спектор не ответил.
    Дверь скрипнула, и в комнату бесшумно вошел суперинтендант.
    — Господа, нужно кое-что обсудить. В этом доме происходит что-то необъяснимое. Люди не умирают насильственной смертью в запертых комнатах просто так. И это лицо на потолке...
    — Да, — задумчиво произнес Спектор, не отрываясь от записей, — лицо...
    — Что это вообще за лицо, хотел бы я знать? Кто его нарисовал?
    — По моим предположениям, изображению около двухсот лет. Часть какого-то наивного колдовского ритуала. Какое-то время назад его заштукатурили, а мистер Элдридж, судя по всему, начал восстанавливать изображение, убирая скрывающий его слой штукатурки.
    — И что это лицо означает?
    — Чистой воды шарлатанство. Но, боюсь, мистер Элдридж воспринял это слишком серьезно.
    Суперинтендант прищурился:
    — Похоже, не он один. Между нами, — он понизил голос, — я не совсем понимаю, как все это было проделано. Если кто-то из вас знает что-то, что может помочь мне в этом деле, я хочу это услышать. Понимаете?
    — Думаю, суперинтендант, у меня кое-что есть, — сказал Спектор.
    Бровь полицейского дернулась:
    — Ну?
    — Позвольте спросить, — начал Спектор после короткой паузы, — вы нашли орудие убийства?
    Суперинтендант достал блокнот и пролистал его:
    — Что-то тонкое и острое, как бритва. Это все, что мы знаем.
    — Тогда я хочу сделать небольшое замечание. Пентаграмма на полу — работа убийцы, а не жертвы. Вы наверняка заметили, что фигура из соли была нарисована поверх растекшейся крови Саймона. Очевидно, что уже после убийства.
    — Но с какой целью? Поклонение дьяволу? Какое-то жертвоприношение?
    Спектор едва улыбнулся:
    — Заманчивый вывод. Но я считаю, что нет. Это преступление... отдает некоторой театральностью. Думаю, соль служила определенной цели.
    — И какой же?
    Спектор посмотрел суперинтенданту в глаза:
    — Ответьте на этот вопрос, и у вас будет решение всей загадки. А теперь проводите меня в восьмиугольную комнату.
    Было около четырех утра, но я никогда не чувствовал себя бодрее, чем в тот момент, когда мы направились к роковой восьмиугольной комнате. Суперинтендант шел впереди. За ним, словно паук, резво взбирался по ступеням Спектор.
    Тела уже не было, но в комнате по-прежнему стоял запах смерти. Утреннее солнце пробивалось сквозь решетчатые окна, пятна крови поблескивали в его лучах. Спектор, осторожно обходя край кровавой лужи, подошел к одному из окон. Мы с суперинтендантом наблюдали, как он начал водить пальцами по краю оконного проема.
    — Нет стекла, — бормотал он, — нет стекла...
    — Но это ничего не меняет, — мрачно заметил суперинтендант. — Решетка совершенно непреодолима.
    — Все окна такие?
    — Все.
    Джозеф Спектор улыбнулся:
    — Хорошо.

✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

    Саманта и Макилвейн сидели в столовой, не глядя друг на друга, смущенные и подавленные. Суперинтендант стоял наготове с блокнотом.
    — У меня к вам вопрос, — начал он, — относительно пожара.
    Тишина. Пара переглянулась, словно надеясь, что другой заговорит первым.
    — Я почувствовал запах дыма, — наконец сказал Макилвейн. — Мы в это время разговаривали с Самантой, и я учуял дым.
    — И вы не видели самое начало пожара?
    Они синхронно покачали головами.
    Спектор задал другой вопрос:
    — Установили, что вызвало пожар?
    — Масло и спички, — ответил суперинтендант.
    — Значит, это был поджог?
    — Вне всяких сомнений.
    Пока Спектор беседовал с суперинтендантом, я отвел Саманту в сторону.
    — Я должен вам кое-что сказать, — начал я. — Я слышал вас в тот день. Вас и Макилвейна. Слышал, что вы замышляли.
    — Что? Что вы могли слышать? — она фыркнула. — Мой муж мертв. И нет, я не скорблю так, как положено. Но если вы думаете, что это я его убила — вы глубоко ошибаетесь.
    Бенджамин Макилвейн приблизился к нам.
    — Ох, оставь меня в покое, Бенджи, — сказала Саманта. — Разве ты не видишь, что все пошло наперекосяк?
    — Саманта, — прошептал Макилвейн, — я просто хочу сказать, что уеду, как только нам разрешат покинуть это место. Я не могу здесь оставаться. Боюсь, что между нами все кончено. Прости. Я не хотел такого исхода.
    Саманта залилась резким, лающим смехом:
    — Чудесно! Знаешь, кто ты, Бенджи? Трус.
    Макилвейн понизил голос:
    — Все вышло из-под контроля. Послушай меня. Надо уничтожить восьмиугольную комнату. Разбери ее по кирпичику. Надо заложить дверь и окна, чтобы никто больше туда не мог попасть.
    Саманта уже хихикала:
    — Вот глупец.
    Я присоединился к Спектору, сидевшему у окна.
    — Пройдемте на улицу, — сказал он. — Здесь слишком душно.
    Действительно, Черная Мельница казалась переполненной людьми, полицейские сновали из комнаты в комнату. Снаружи мы увидели, как они прочесывают близлежащий лес.
    — Как вы полагаете, что они ищут?
    — Хотят найти того, кто устроил пожар, — ответил Спектор. — Из всех их предположений и гипотез, эта, пожалуй, единственно верная. Пожар и убийство, несомненно, связаны между собой. Суперинтендант— толковый человек, это чувствуется. Но он пытается подогнать свои выводы под местные легенды.
    Старик повернулся ко мне, и его взгляд стал твердым:
    — В одном я уверен точно. Это преступление, основанное не на абстрактной философии, а на холодном расчете.
    — Вы знаете, как все это было проделано?
    — Нет, — быстро ответил он. — Этого я пока не понимаю.
    — Но вы знаете, кто это сделал?
    Спектор не ответил. Его внимание привлекла садовая тачка. В ней, изящно вылизывая стальное дно, сидел черный кот. Спектор внимательно наблюдал за ним.
    — Интересно, что будет теперь с этими кошками, — задумчиво произнес он.
    — Саманта их ненавидит, — заметил я.
    — Да. Это печально. Скорее всего, она просто перестанет их кормить. Посмотри на этого малыша. Он так голоден.
    Кот продолжал вылизывать тачку, совершенно игнорируя наше присутствие.
    — Похоже, отношения между Макилвейном и миссис Элдридж окончательно испортились, — безучастно отметил Спектор.
    — Да. Но мне трудно поверить, чтобы кто-то из них решился на убийство Саймона. Они целовались прямо у него на глазах, словно его вовсе не существовало.
    — Именно, — кивнул Спектор. — Словно его не существовало. Скажите, друг мой, когда вы наткнулись на них в лесу и подслушали разговор, вы дословно передали мне их слова?
    — Безусловно. У меня отличная память.
    — Они говорили об убийстве.
    — Да. Но я не думаю, что они это обсуждали всерьез.
    — Нет, я уверен, что нет. И все же... — тут старик словно очнулся от сна.
    Я последовал за ним, когда он направился к разрушенному павильону.
    — Все эти разговоры о божественном и дьявольском затуманили мой разум. Но теперь я отчетливо вижу, что это было тщательно спланированное преступление с одним фундаментальным и роковым изъяном. Оно привело к смерти не того человека.
    На груде почерневших кирпичей сидел Гордон. Когда мы подошли, он отвлекся от своей игры с нитками и посмотрел на нас.
    — Видите ли, — продолжал Спектор, — я только что осознал одну важную вещь. Это преступление совершил кто-то поумнее всех этих взрослых. — Он сделал паузу. — Не так ли, Гордон?
    — Да! — радостно выкрикнул мальчик.
    — Заткнись, Гордон! — рявкнул Карл, появляясь из-за деревьев.
    — Все в порядке, Карл. Я не желаю Гордону зла. Тем не менее я хотел бы проверить свою догадку. Ты не против, Гордон?
    Мальчик, просияв, кивнул.
    — Меня навела на мысль эта нить. Я задался вопросом. А что мог бы сделать человек с твоей ловкостью и умением, имея под рукой бритвенную проволоку и намерение убить?
    Потому что ты действительно планировал убийство, не так ли? Но твоей целью был не безобидный старик Элдридж. А этот молодой и отвратительный Макилвейн. Чужак. Помеха на пути к счастью твоего брата.
    — Как... вы догадались? — прошептал Карл, опускаясь на кирпичи рядом с братом.
    — Кое-кто подслушал разговор Макилвейна и Саманты. Они обсуждали человека, который "стоит у них на пути", и в шутку строили планы его убийства. Из услышанного обрывка разговора мой друг сделал вывод, что речь шла о Саймоне Элдридже. Но это был не он. Речь шла о тебе, Карл.
    Вы и Саманта были любовниками задолго до появления Макилвейна, не так ли? И проблема была именно в этом. Саманте было плевать, знает ли муж о ее изменах. Она выставляла любовников напоказ. Убийство Саймона не приходило ей в голову даже в шутку. Но когда появился Макилвейн, она оказалась в затруднительном положении. Два любовника и муж в тесном контакте. Понято, что ситуация стала накаляться. Это даже не любовный треугольник, а, скорее, четырехугольник. Вот почему, когда их разговор в лесу был подслушан, отсутствие контекста заставило нас предположить, что целью был Саймон. Но когда Макилвейн сказал роковую фразу: "Я лежал без сна, думая о вас двоих, и, кажется, нашел идеальное решение нашей проблемы", — он говорил о Саманте и тебе, Карл.
    — Но никто из тех, кто подслушал этот разговор, не мог воспринять их слова всерьез, — возразил я.
    — Но кто-то все же принял их слова близко к сердцу.
    — Но вокруг не было ни души. Только мы трое.
    — На земле — да. А на дереве? — Спектор улыбнулся. — Ты же был на дереве в тот день, Гордон? Высоко над головой моего друга. Ты слышал тот же разговор, но понял, что речь о твоем брате. И ты воспринял их слова буквально. Ты действительно увидел в Макилвейне угрозу для брата. Поэтому решил опередить их и совершить убийство.
    — Послушайте, — вмешался Карл, — он не хотел никому зла. Он не способен на такое.
    — О да, я это понимаю. Тем не менее он убил Саймона Элдриджа. Твой план, Гордон, был изначально подпорчен одной фундаментальной ошибкой. Ты приготовил ловушку не для того человека. Со своей позиции на дереве ты не видел говорящего. Издалека Саймон и Макилвейн очень похожи. Оба высокие, темноволосые. Ты никогда не слышал голоса Саймона. Единственное, что ты видел, — это его силуэт в освещенном окне восьмиугольной комнаты. Ты думал, что убиваешь Макилвейна. Это, к сожалению, была трагическая ошибка.
    С самого начала было очевидно, что это преступление является плодом уникального ума. Утром в день смерти Саймона ты все подготовил, не так ли, Гордон? Это был единственный раз, когда Саймон покинул восьмиугольную комнату. Ты знал о рисунке дьявольского лица, который в ходе недавнего ремонта был скрыт под штукатуркой. Ты знал, что его можно использовать как приманку для жертвы. Поэтому, попав в комнату, ты снял слой штукатурки. Когда изображение предстало во всей адской красе, ты расставил ловушку.
    Ты принес с собой катушку проволоки. Такой огораживают скот в деревне. И два больших мешка соли. Тебе не потребовалось много времени, чтобы соорудить смертельную ловушку в восьмиугольной комнате.
    Продев проволоку через семь окон, как нить между пальцами, ты создал "кошачью колыбель" из проволоки непосредственно под потолком комнаты. Один конец проволоки свисал из северного окна, утяжеленный мешком соли. Другой конец — из южного окна, привязанный ко второму мешку, который оставался на подоконнике. Эти два мешка держали всю конструкцию в натянутом состоянии, создавая широкий круг в центре комнаты. Когда Саймон Элдридж вошел и, как ты рассчитывал, заметил изображение на потолке, он повел себя именно так, как ты ожидал, не так ли, Гордон? Хотя он был очень высоким, почти такого же роста, как Макилвейн, ему все же пришлось встать на стул, чтобы как следует рассмотреть изображение. Он был так поглощен рисунком, что не заметил почти невидимую проволоку. Вот тогда-то ты и привел в движение всю эту машинерию, сконструированную с целью убийства. Как и у многих мальчиков твоего возраста, у тебя есть рогатка. Обычная игрушка. И ты использовал ее для убийства. Ты увидел свою жертву через окно. Увидел, что он невольно просунул голову в сконструированную тобой петлю из бритвенной проволоки. И тогда, устроившись на дереве с южной стороны восьмиугольной комнаты, ты выстрелил из рогатки камнем по мешку с солью, чтобы сбить его с подоконника. Когда мешок упал, противовес второго мешка с северной стороны натянул проволоку через всю комнату. Когда проволока резко натянулась, она сделала это с такой силой, что перерезала все на своем пути. А на ее пути оказалось горло Саймона Элдриджа.
    Но работа была выполнена лишь наполовину. Ведь при всей своей изобретательности, Гордон, ты не подумал о том, как избежать наказания, не так ли? Это уже была забота Карла.
    Спектор повернулся к садовнику.
    — Твоим первым побуждением, Карл, когда брат рассказал тебе о содеянном, было убрать проволоку и мешки с солью. Но поскольку мешки были идеальными противовесами, каждый висел на высоте около десяти футов над землей, ты не мог до них дотянуться. Труп Саймона был заперт внутри комнаты. Все разошлись по своим делам. Тогда тебе пришла в голову идея, которая спасла весь план. Гордон упомянул, что у тебя есть какое-то огнестрельное оружие. Все, что тебе нужно было сделать, — это прострелить один из мешков, чтобы его содержимое высыпалось, и вес мешка уменьшился. В результате получилась бы куча соли в тачке внизу, почти пустой мешок протащило бы через решетку, когда "кошачья колыбель" распуталась, а затем вытянуло через противоположное окно своим противовесом. Это, кстати, объясняет и пентаграмму из соли поверх кровавого пятна. Пустой мешок волочился по полу, когда проволока распутывалась через каждое последующее окно, создавая этот богохульный узор. Но ты правильно предположил, что звук выстрела привлечет ненужное внимание. Тебе необходим был необходим отвлекающий маневр. Отсюда и пожар. Взрывающиеся бутылки с вином более чем достаточно заглушили звук револьверного выстрела в возникшей суматохе.
    Спектор умолк. Он изучал двух молодых людей. Карл смотрел прямо перед собой. Гордон, рассеянно улыбаясь, играл со своей ниткой.

✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

    К полуночи я уже лежал в своей постели. На момент написания этих строк расследование все еще продолжается.
    Саманта вскоре вернулась в Бостон. Больше ее нога не ступала на английскую землю. Макилвейн получил скромную академическую должность в одном из провинциальных университетов. Его работа о восьмиугольной комнате так и осталась незавершенной. Я больше не видел ни Джозефа Спектора, ни Карла с Гордоном. Их дальнейшая судьба мне неизвестна.
    Теперь во время прогулок я не подхожу близко к Черной Мельнице. Правда в том, что, несмотря на все усилия Спектора изгнать ее призраков, это место все еще наполнено зловещей энергией. Там до сих пор ощущается незримое присутствие зла. Часто я чувствую на себе взгляд, полный яда и ненависти, устремленный на меня из-за решеток окон восьмиугольной комнаты. В те редкие моменты, когда я оказываюсь рядом с этим проклятым местом, я не поднимаю глаз, концентрируясь на узкой грунтовой дорожке, ведущей к моему дому.

Инцидент на Вдовьем Пике

"Есть простое правило.
Не делать ничего в темноте, не участвовать ни в чем тайном или загадочном, и никогда не ставить ноги туда, где не видишь земли". © Ч. Диккенс "Холодный дом"

    ПИСЬМО пришло на дешевой бумаге. Тонкой, практически просвечивающей насквозь. Оно было от Сайласа, и в нем он настойчиво просил меня как можно скорее прибыть во Вдовий Пик.
    Во всем этом было что-то тревожное. Сайлас, наш семейный адвокат, всегда являлся для меня олицетворением спокойствия и уверенности. Но это письмо было наполнено такой тревогой и поспешностью, что становилось не по себе. Даже почерк казался сжатым и узловатым, словно петля. У меня в голове всплыл привычный мне образ Сайласа, его морщинистое, доброе лицо, голос, журчащий, как горный ручей, пальцы, мягко сложенные на выпирающем животе. Но это письмо не было похоже на того Сайласа, которого я знал. Проблема, конечно же, была в Марго. Проблема всегда была в Марго.
    Лето 1934 года выдалось необычайно жарким, и английская сельская местность буквально пылала под палящим солнцем. Я несся на своем маленьком "Остине" как одержимый, опустив окна и позволив мягкому, нагретому солнцем воздуху обдувать голову. Дом на Вдовьем Пике приютился на гранитном утесе в Озерном крае, на вершине такой пустынной и отдаленной, что добраться до нее можно было исключительно по канатной дороге.
    Сам дом, возведенный на вершине утеса, выглядел так, словно был высечен прямо на вершине огромной скалы, а терминал канатной дороги был единственной связью с внешним миром. Кабинка представляла собой конструкцию в стиле "ар-деко" — стальной каркас, полностью обшитый двойным стеклом. При ее движении гул натянутых тросов эхом разносился далеко по долине.
    Дом был построен еще в XVIII веке и почти все это время принадлежал семье Латимер. До недавнего времени его занимал мой двоюродный брат, Джайлз Латимер. Джайлз был джентльменом в лучших английских традициях, обаятельным, располагающим к себе. Он был старше меня на добрых пятнадцать лет. Мой последний визит на Вдовий Пик состоялся на его сорок седьмой год рождения, в честь которого было устроено грандиозное ночное празднество в декабре 1933 года.
    Менее чем через три месяца Джайлз был мертв. Его жена, Марго, обнаружила тело. Вернувшись из поездки в Лондон, она сквозь стеклянный пол кабинки канатной дороги увидела его разбитое тело, распростертое на камнях прямо у подножия утеса. Тело бедного мертвого Джайлза в смокинге выглядело подобно тряпичной кукле, а выражение его лица казалось столь же пустым и холодным, как камни, на которых он лежал.
    Некоторое время ходили слухи. Но интерес к его смерти продлился ровно столько, сколько бульварная пресса смогла выжать из скандальных намеков. Недолго. Через три месяца Джайлз лежал под мраморным надгробием, мертвый и всеми забытый, словно его не стало сто лет назад.

    Я стоял у подножия горы, вглядываясь в нависающую громаду скалы. Кабинка канатной дороги медленно приближалась, и я вновь пробежал глазами письмо Сайласа. В лучах закатного солнца дом на Вдовьем Пике казался особенно зловещим.
    Едва я успел сесть, как кабинка дернулась и, оторвавшись от земли, начала неспешный подъем. Вид был головокружительным и слегка вызывал тошноту. По мере приближения к вершине Вдовьего Пика у меня возникло ощущение, что меня несет навстречу неопределенной судьбе.
    Наверху меня ожидала молодая женщина.
    — Я так и думала, что это вы, — воскликнула она. Легкая, как пушинка, в шелковом платье она продолжила: — Можно предположить, что Сайлас написал и вам?
    Стиви Спарлинг была сестрой Марго. Непонятно, была она сводной сестрой или кузиной. Этот момент никогда не уточнялся. Типичная богемная обитательница Найтсбриджа, вращавшаяся в кругу прожигателей жизни, художников и музыкантов, которые проматывали в кутеже и пьянстве свои недолгие, но наполненные праздным весельем и удовольствием годы.
    Пока мы шли от станции к дому, Стиви объяснила, что Марго собирается эмигрировать. Семейные реликвии Латимеров уже были тщательно упакованы в ящики. Скоро их отправят в какую-то виллу на континенте, и больше их никто никогда не увидит. А Вдовий Пик вновь опустеет.
    Она все еще рассказывала об этом, когда мы вошли в холл. Там среди высоких деревянных ящиков, похожих на надгробия, нас ожидал Сайлас. Он подошел, чтобы поприветствовать нас. Его лицо было искажено тревогой.
    — Джеральд, рад что вы приехали.
    — Где Марго? — я сразу перешел к делу.
    — Она наверху. Мне жаль это говорить, но она совершает ужасную ошибку. Если вы позволите мне объяснить...
    Но я не стал дожидаться его объяснений. Взбежав по лестнице, я увидел, что дверь в спальню Марго распахнута. Хозяйка дома сидела за туалетным столиком, наносила духи и любовалась собой, словно довольная кошка. Она даже не повернулась, чтобы поприветствовать меня.
    — Джеральд, — сказала она, — я вижу, старик снова принялся рассылать свои письма.
    — В чем дело, Марго? По какому праву ты решила вывезти семейные реликвии из фамильного дома, не поставив меня в известность? Эти реликвии принадлежат Латимерам! Они столетиями передавались из поколения в поколения.
    Она резко обернулась, глаза сверкали.
    — Так, значит, Сайлас тебе ничего не рассказал?
    — Не рассказал о чем?
    — Джеральд, сдается мне, ты почему-то обижен и зол на меня. Хотя я ожидала с твоей стороны сочувствия. Он должен был рассказать тебе, что кто-то пытался меня убить.

✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

    Мы собрались вчетвером в гостиной на первом этаже. Величественный вид на озера и далекие холмы за окнами создавал обманчиво безмятежную атмосферу. Марго расположилась на диване.
    На ней было свободное кристально-голубого цвета платье из искусственного шелка. Полуприкрытые глаза и длинные волосы придавали ей томный, чувственный вид. Стены вокруг были совершенно пусты, сохранились лишь бледные призрачные контуры рам когда-то висевших здесь картин.
    — Я не против рассказать вам все, — сказала Марго, — потому что скоро покину эту богом забытую страну. Дело в том, что кто-то пытается меня убить.
    — Но при этом она категорически отказывается принять разумные меры предосторожности, — вмешался Сайлас.
    — Какие меры ты бы хотел, чтобы я приняла? — парировала она. — Кто-то уже пытался убить меня однажды. И я точно знаю, что это тот же человек, что убил Джайлза.
    — Погодите-ка! — воскликнул я. — Джайлз погиб в результате несчастного случая.
    — Джеральд, — осторожно произнес Сайлас, — мы не можем быть в этом уверены.
    — Послушайте Сайласа, — перебила Марго. — Все, что мы знаем, так это то, что мой бедный муж сорвался со скалы. Но мы-то знаем, насколько осторожным был Джайлз. Несчастные случаи, особенно смертельные, были совсем не в его стиле.
    Я откинулся на диван, потрясенный.
    — Вы думаете, что его кто-то столкнул?
    Марго усмехнулась без тени веселья.
    — Как вам известно, я была в Лондоне, когда Джайлза умер. Но вот чего вы можете не знать, потому что я не сообщала об этом полиции, но я могу это доказать, что Джайлз был здесь не один в момент смерти.
    Она мрачно оглядела собравшихся.
    — Я курю сигареты "Ксантия". У них приятный утонченный аромат, который мне импонирует. Джайлз курил только трубку. Совершенно отвратительную вещь, надо признать, от которой вся мебель мерзко воняла табаком. Но когда я вернулась в тот день в дом, я нашла пепельницу, полную коричневых окурков дешевых турецких сигарет, которые ни я, ни мой покойный муж никогда не курили. Теперь вы понимаете, почему я уверена, что в тот день, когда он умер, с ним в доме был кто-то еще? Этот кто-то убил его, а теперь, поскольку я знаю его секрет, он охотится и за мной.
    — Все это очень интересно, — сказал я, — но это все пока только слова о том, что кто-то хочет тебя убить, без каких-либо доказательств. Есть ли что-то конкретное?
    — Ты не веришь мне, Джеральд? Сайлас, расскажи ты.
    Я повернулся к пожилому адвокату.
    — Боюсь, это правда, — сказал он. — Две ночи назад на Марго было совершено покушение.
    — О, дорогая! — вскрикнула Стиви, бросаясь к сестре.
    — Я, э-э, сам не присутствовал, — продолжил Сайлас, — но я видел доказательства и не могу их игнорировать.
    — Доказательства?
    Сайлас вздохнул и полез в карман пиджака. Разжав ладонь, он показал маленький медного цвета предмет, в котором я сразу же узнал отстрелянную гильзу от патрона калибра 38.
    — Когда это произошло? — спросила Стиви.
    — После полуночи, — объяснила Марго. — Я была одна в этой комнате, а вы знаете, как мне тяжело в пустом доме. Но, как оказалось, я была не одна. Я услышала шаги в коридоре. В следующее мгновение я увидела фигуру в дверях. Она целилась в меня... — она показала жест большим и указательным пальцем, — и бах.
    — О, дорогая, ты, должно быть, была в ужасе! — Стиви обняла сестру за плечи.
    — Бах? — переспросил я. — Что это значит?
    — А как ты думаешь? Он выстрелил!
    — Убийца сделал всего один выстрел и при этом не попал в тебя?
    Марго фыркнула. Она резко задрала левый рукав платья, обнажив перевязанную рану с запекшейся кровью.
    — Да, он выстрелил один раз, но и этого было достаточно. Я рухнула как подкошенная, и этот сумасшедший, без сомнения, решил, что я мертва, поэтому сбежал. Я слышала, как он убегал. Понимаете, о чем я вам говорю? Убийца думает, что я знаю, кто он. Но он ошибается. Все, что я знаю о нем, так это то, что он курит ужасные турецкие сигареты и любит пострелять. Вот почему я и решила уехать из страны, пока не случилось еще больших неприятностей.
    — Когда ты уезжаешь? — спросила Стиви.
    — Сегодня. Думаю, поэтому бедный Сайлас и вызвал вас сюда, чтобы попытаться отговорить меня.
    — Но, — вмешался я, — зачем все же вы позвали меня, Сайлас?
    — Потому что из всех, кого я знаю, именно вы, мистер Латимер, могли бы помочь вычислить убийцу вашего кузена.
    Я налил себе виски из графина, стоящего на буфете. На вкус оно было как кислота, разъедающая язык.
    — Давайте обдумаем факты, которыми мы располагаем. Марго была в Лондоне. Кто-то, мы пока не знаем кто, посетил Вдовий Пик. Выкурил несколько турецких сигарет, мы пока не знаем с ведома хозяина или без, а затем сбросил бедного Джайлза с вершины вниз по отвесной скале. А затем скрылся. Спустя несколько недель, решив, что Марго раскрыла его личность, неизвестный вернулся с револьвером, выстрелил в нее один раз и снова исчез. Такова ваша версия?
    Тишина.
    — Почему после того, как он убил Джайлза, — сказала Стиви, — он оставил окурки на месте преступления? Ведь это, по сути, единственное существенное доказательство чужого присутствия в доме в момент смерти.
    — Это еще один вопрос без ответа, — Марго вскочила. — О, не смотри на меня так, Джеральд. Я знала, что ты не поверишь моему рассказу. Поэтому и не хотела, чтобы Сайлас писал тебе. Но он тайно это сделал. Что ж, мне не нужно ваше сочувствие и не нужна ваша помощь. Я уезжаю отсюда и возвращаться не собираюсь.
    — Но Марго... — залепетала Стиви, — а как же твой багаж? Все эти твои безделушки?
    — Их заберут без меня. Я не могу больше находиться ни дня на этой проклятой скале. — С этими словами она вышла, ее каблуки призрачно процокали по камню.
    — Остановите ее, прошу вас! — взмолился Сайлас.
    Я выскочил за ней в коридор. Марго уже распахнула парадную дверь и направлялась к терминалу канатной дороги. Я заметил, что Стиви вышла следом за мной. Сайлас, тяжело дыша, плелся позади.
    — Мы должны остановить ее, — хрипел он. — Ей нельзя уезжать одной.
    Марго остановилась возле кабинки канатной дороги. Она обернулась и крикнула нам:
    — И не надо меня останавливать! Если уж я приняла решение, я иду до конца.
    Она щелкнула переключателем на панели управления рядом с кабинкой. Затем шагнула внутрь, захлопнув за собой стеклянную дверь.
    Я рванулся за ней, но Стиви схватила меня за локоть:
    — Пусть едет, Джеральд. Чем больше ты ее будешь уговаривать, тем сильнее она будет упрямиться.
    Кабинка дернулась и с вибрирующим гулом начала спуск. Я видел силуэт Марго за стеклом. Она стояла спиной к нам, совершенно неподвижная.
    — Она одна, мисс Спарлинг, вот что меня тревожит, — сказал Сайлас.
    Мы втроем наблюдали, как кабинка скользит вниз по канату. Солнечные блики, отражавшиеся от стекол кабины, слепили глаза, но, клянусь, я не сводил с нее взгляда ни на секунду. И в какой-то момент, на середине пути между скалой и землей, кабинку поглотил гигантский огненный шар.
    Я помню крик Стиви. Помню Сайласа, старого друга семьи, молча стоявшего рядом. Но больше всего запомнилось зрелище горящей кабинки. Стеклянные стены почернели, внутренности были выжжены дотла. Останки Марго распластались лицом вниз. Ужасная правда заключалась в том, что от нее не осталось почти ничего, напоминающего человека. Лишь груда обугленного мяса, от которой в летнем воздухе поднимались тошнотворные клубы дыма.

✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

    Неделю спустя, излагая обстоятельства дела своему знакомому Джозефу Спектору, я сделал паузу в этом месте своего рассказа, чтобы он мог осмыслить детали. По иронии судьбы, Джозеф Спектор в качестве профессии избрал для себя путь медиума-спиритуалиста. Но его истинным призванием была криминология. У него был особый талант к раскрытию чрезвычайно запутанных дел, где правда часто погребена под множеством слоев изощренной лжи.
    Мы сидели в уютном полумраке паба "Черная Свинья" в Патни. Это было одно из любимых мест Спектора, которое он ценил не столько за качество выпивки, сколько за уединение. Он потягивал загадочный зеленый коктейль из хересного бокала, взирая на меня по ходу рассказа своими бледно-голубыми глазами.
    — Самовозгорание человека, — произнес он, смакуя каждое слово. — Весьма примечательное и необычное явление.
    — Но другого объяснения у меня нет, — сокрушенно ответил я. — Полиция не нашла внутри кабинки никаких следов горючих веществ. Ничего, что могло бы вызвать искру.
    Мы беседовали с самого обеда, на часах было уже около четырех. Но персонал "Черной Свиньи" привык к долгим консультациям Спектора и знал, что в такие моменты лучше не вмешиваться.
    — Ничего... — повторил он, глядя сквозь меня. — Я не думаю, — небрежно произнес Спектор, — что мисс Спарлинг или старина Сайлас Кричлоу курят турецкие сигареты?
    Я покачал головой:
    — Сайлас точно курит трубку, как и Джайлз. А Стиви курит все, что попадется под руку.
    — А вы?
    — А я вообще не курю. В детстве у меня было воспаление легких. Склонен к инфекциям. Поэтому предпочитаю не ухудшать свое состояние.
    — Понятно. — Спектор переварил эту информацию. — Джеральд, вы, наверное, сочтете мои рассуждения в лучшем случае крайне необычными, а в худшем случае — безумными. Но я склонен полагать, что знаю, кто приходил к Джайлзу в ночь его смерти.
    Заметив мое замешательство и явно наслаждаясь им, Спектор сменил тему.
    — Каким человеком был ваш кузен? Вы говорили, что он был весьма осторожен?
    — Так его описывала Марго.
    — Чем он занимался?
    — Он работал финансистом в Сити. Но, получив наследство, больше не нуждался в работе.
    — Но он сохранил прежнюю деловую хватку?
    Я пожал плечами:
    — Не могу сказать, Спектор. Мы не были особо близки.
    — Логично предположить, что Джайлз ждал гостя в ночь своей смерти и это был кто-то, о ком он не хотел рассказывать жене. Другой вопрос, ожидал ли он, что этот человек может убить его. Но это объясняет, почему Джайлз назначил встречу именно на тот день, когда его жена была в Лондоне.
    Спектор допил свой напиток. Я подозвал официантку и заказал еще один.
    — Я всегда считал, что деловая хватка — это врожденное качество, а не приобретенное. Уверен, что Джайлз Латимер сохранил определенные деловые интересы и после формального выхода на пенсию. Ему же нужно было чем-то занять ум на этой пустынной скале. И я предположил бы, что эти свои деловые интересы он тщательно скрывал от жены.
    — Вы хотите сказать, что Джайлз был замешан в чем-то незаконном?
    — Возможно, не сразу. Сначала это могло быть просто безобидным времяпрепровождением. Но думаю, он вскоре увидел открывающиеся перспективы.
    — О чем вы говорите?
    — О незаконном импорте товаров. Контрабанде.
    Я посмотрел на странного старика, сидящего напротив меня за столиком. Он говорил абсолютно серьезно. Между тем он продолжил:
    — Это, конечно, не могло быть одиночным предприятием. У него должен был быть сообщник. И когда этот сообщник приехал на Вдовий Пик в ту роковую ночь, я полагаю, он пришел не убивать Джайлза, а предупредить его.
    — Тогда кто же это?
    Спектор усмехнулся:
    — Простите, у меня есть привычка позволять своим догадкам уносить меня вперед. Есть несколько возможных кандидатов, но я полагаю, что наиболее вероятным из них является человек по имени Уилбур Хемсби. Это имя вам о чем-нибудь говорит?
    Я покачал головой.
    — Неважно. Утром шестого июня, а это утро, когда, я полагаю, обнаружили тело Джайлза у подножия скалы, газеты сообщили, что в офисе судоходной компании "Ред Стар Шиппинг" в Кэнэри-Уорф был найден труп. Это был Уилбур Хемсби. Бедняга застрелился. Его незаконное предприятие было раскрыто властями. Какое-то время назад полицейский информатор внедрился в его группу и собрал необходимые доказательства их преступной деятельности. Уилбур понял, что удача от него отвернулась, и избрал для себя легкий выход.
    — Но я не понимаю, как эта история связана с Джайлзом…
    — Хотя Хемсби не назвал в предсмертной записке поименно своих сообщников, он упомянул о неких "партнерах". Из этого можно сделать какие угодно выводы. Но две насильственные смерти в течение нескольких часов… Пусть это и косвенная связь, но это, безусловно, можно считать поводом для дальнейшего расследования.
    Я считаю, Уилбур Хемсби приехал на Вдовий Пик, чтобы предупредить Джайлза, что их незаконное предприятие раскрыто властями. Во время разговора он, несомненно, выкурил несколько сигарет, становясь все более нервным. И я абсолютно уверен, что, когда он уехал на канатной дороге, твой кузен Джайлз был еще вполне жив.
    Принесли новую порцию напитков, но я был слишком поглощен рассказом Спектора, чтобы заметить появление полной кружки пива у своего локтя.
    — Джайлз вызвал кабинку обратно после отъезда Хемсби. Затем в смятении бродил по залам, лихорадочно обдумывая пути выхода из ситуации. И, наконец, не найдя для себя иного ответа, подошел к обрыву и шагнул вниз.
    — Это все предположения, — сказал я. — Какие у вас доказательства, что Джайлз вообще встречался с этим Уилбуром Хемсби?
    — О, никаких. Более того, вполне вероятно, что эти двое вообще никогда в жизни не встречались. Уилбур Хемсби был просто капитаном судна, в то время как Джайлз Латимер — богатым финансистом. Более того, я уверен, что, как только судно "Мармарис", которым командовал Хемсби, будет затоплено, не останется и следа, что бедняга вообще существовал на этом свете.
    — "Мармарис"? Что это за название? Греческое?
    Спектор едва заметно улыбнулся:
    — Турецкое.
    — Ладно. Допустим, вы правы. Джайлз покончил с собой. Вы раскрыли загадку. Но остается другой вопрос, связанный со смертью Марго.
    — Давайте по порядку. Начнем со странного покушения, которое она вам описала. Таинственная фигура в дверях гостиной, один выстрел, ранивший ее в руку. Марго утверждала, что не знает, кто убил ее мужа. Но если мы исходим из предположения, что ее муж вообще не был убит, а его смерть была результатом самоубийства, стоит спросить себя. А что же на самом деле знала Марго? Знала ли она, например, что у ее мужа была оформлена крупная страховка, которая могла быть выплачена в случае убийства, но не самоубийства?
    Я сделал большой глоток пива, чтобы смочить пересохшее горло.
    — То есть вы считаете, что она инсценировала покушение? Чтобы все выглядело так, словно Джайлза убили, хотя на самом деле это не так?
    Спектор отхлебнул своего зеленого коктейля.
    — Вы ставите передо мной проблему, а я лишь предлагаю наиболее реалистичное решение. Насколько точно это решение соответствует правде, решать вам. Я лишь говорю, что Марго вполне могла сама нанести себе эту рану, а затем придумать всю эту историю со стрелком. Выдать самоубийство за убийство, чтобы получить то, что считала своей законной долей по праву.
    Я осушил пиво за несколько торопливых глотков и с торжеством стукнул кружкой по столу.
    — Но ваша теория не объясняет один момент. Кто и зачем в итоге убил Марго?
    Спектор допил свой странный зеленый напиток и удовлетворенно вздохнул:
    — Вы правы, Джеральд. Этого моя теория действительно не объясняет.
    Но улыбка не сходила с его лица. Я не выдержал:
    — Ну и?
    — Задайте себе вопрос. Что является неотъемлемой частью любого самоубийства, присутствующего в подавляющем большинстве случаев, но чего не наблюдаем мы в случае смерти Джайлза?
    — Предсмертная записка, — предположил я.
    — Именно так. Если Марго нашла бы такую записку, то по уже озвученным причинам она почти наверняка уничтожила бы ее. Но давайте предположим, что могло быть в той записке. Она наверняка содержала не просто признание, но и обвинения.
    Он внимательно следил за мной, пытаясь уловить мою реакцию, за работой моего мозга, похожего на часовой механизм.
    — Марго Латимер вошла в кабинку, которая начала спуск через несколько секунд. Она была одна и, насколько мы знаем, при себе не имела ничего легковоспламеняющегося. Теперь, когда мы понимаем, что покушения на самом деле не было, мы также можем сделать вывод, что у нее не было причин опасаться за свою жизнь. Значит, у нее должна была быть другая веская причина, чтобы спешно покинуть Вдовий Пик. Интересно, какая? Вы видели, как женщина вошла в коробку из стекла и стали. Подвешенная в воздухе на тросах, она внезапно вспыхнула. При этом вы не наблюдали каких-либо искр, а в кабинке отсутствовали горючие вещества. Так?
    Я кивнул.
    — А вот и не так. Я считаю, что и искра, и горючее вещество были. Мы знаем, что Марго курила, но при ней не нашли ни сигарет, ни зажигалки. Значит, нужно копнуть глубже. Какая была погода в тот день?
    — Летняя.
    — Солнце было высоко?
    — И жаркое. Я обратил внимание, что оно отражалось в стеклах кабинки в процессе движения.
    Спектор оживился:
    — В самом деле?
    — Да, а что?
    Спектор потер подбородок:
    — Давайте сделаем еще шаг назад. Сестра Марго, Стиви, если не ошибаюсь, произнесла нечто важное.
    — Все, что я помню из речей Стиви в тот день, это как она говорила о планах Марго выгрести все ценное из Вдовьего Пика и переехать на континент.
    — Когда Марго объявила о своем отъезде, что первым делом спросила Стиви?
    — Она спросила: "А как же твой багаж?"
    — "И все эти твои безделушки", верно? Или я ошибаюсь?
    — Нет, вы правы. Именно так она и сказала.
    — И о каких именно "безделушках" шла речь?
    — В тот момент мне казалось, что речь идет о драгоценностях. Вы полагаете, одна из этих безделушек ее и убила? Типа зажигалки или чего-то, начиненного взрывчаткой?
    — Ничего столь сложного. Если я прав, эта безделушка выполнила именно ту функцию, для которой была создана. Потребовалось несколько секунд, но этого хватило, чтобы убить Марго Латимер.
    — Давайте проясним. Вы хотите сказать, что кто-то подстроил ловушку?
    — Смертельную ловушку, да. И эта ловушка опиралась на одну неизменную черту ее характера. Жадность. Она ведь не могла дождаться, чтобы покинуть Вдовий Пик, не так ли? И вы, естественно, решили, что эта спешка вызвана страхом за свою жизнь. Но теперь-то мы знаем, что вы ошибались. Так что же заставило ее столь спешно уехать? Давайте предположим, что она на самом деле не убегала. Допустим, Джайлз оставил предсмертную записку, которую Марго нашла и позже уничтожила. И в этой записке он назвал имя молчаливого партнера. Человека, кто участвовал в его незаконных делах. Кого-то, кого вы считали выше подозрений. Например, Сайласа Кричлоу.
    Спектор ждал моего ответа, но мне нечего было сказать.
    Он продолжил:
    — Эти знания давали Марго преимущество над бедным старым Сайласом. И такого положения он не мог допустить. В ее интересах было поддерживать идею, что Джайлза убили. Но она также увидела открывающуюся перед ней возможность для шантажа.
    Сайлас и Марго достигли шаткого соглашения. Они договорились продолжать сообща поддерживать теорию о том, что Джайлза убил неизвестный и что этот же человек теперь охотится за Марго. Эта инсценировка позволила бы Марго получить страховую выплату, а Сайласу дало бы немного времени на то, чтобы найти выход из сложившейся ситуации.
    Вы упомянули о том, что именно Сайлас вызвал вас и Стиви на Вдовий Пик. На первый взгляд, это кажется странным шагом. Но если вдуматься, мы видим классический пример обратной психологии. Сайлас пригласил вас на Вдовий Пик, чтобы отвести от себя подозрения в планируемом преступлении. Он все тщательно продумал с Марго. Снабдил ее конвертом с подробными письменными инструкциями, дав строгое указание не открывать его, пока она не окажется в кабинке канатной дороге. Возможно, он пообещал ей, что предоставленные инструкции помогут получить деньги, которыми он собирался от нее откупиться. Быть может, она ожидала увидеть номер банковского счета? Это объясняет общее беспокойство Марго и ее желание уехать как можно скорее. Но, и это самое важное, он четко дал ей два указания. Во-первых, она должна зайти в кабинку одна. Во-вторых, она должна открыть конверт только тогда, когда кабинка начнет спускаться вниз. Надо отдать ей должное, она следовала этим инструкциям буквально. Здесь в игру и вступает ее безделушка. Звучала версия, что это может быть зажигалка или портсигар. Но будет ли столь серьезным допущением предположение, что Марго могла носить с собой увеличительное стекло? Стильная, изящно выполненная лупа по типу монокля, более чем приемлемая и модная замена очкам. Сайлас наверняка бы знал о таком, как, я подозреваю, и Стиви, хотя она и может заявить, что забыла об этом.
    Вы говорите, что в кабинке канатной дороги не было обнаружено каких-либо легковоспламеняющихся веществ. А что, если я скажу вам, что Марго была вся облита веществом, которое воспламеняется от одной искры?
    — Но каким образом?
    — Когда вы впервые увидели Марго, что она делала?
    — Она… была в спальне…
    — И что она делала?
    — Опрыскивала себя… духами.
    Спектор усмехнулся.
    — Думаю, теперь вы понимаете, как это было организовано. Сайлас подмешал в флакон с духами некое вещество. Что-то легкодоступное, вроде уайт-спирита. Когда Марго щедро нанесла его на запястья и шею, она подписала себе приговор. Платье из искусственного шелка, которое на ней было надето в тот день, само по себе легко воспламеняется при правильных условиях. Когда она зашла в кабинку, я уверен, она быстро и с нетерпением достала конверт с инструкциями. Вполне естественно, что, читая документ, написанный, как вы упомянули, сжатым, запутанным почерком Сайласа на дешевой бумаге, она повернула его к солнечному свету, чтобы лучше разглядеть текст. Дальше просто сложим два и два. Солнечный свет, усиленный стеклянной линзой, легко может поджечь бумагу. Если бумага при этом пропитана горючим веществом, внезапная вспышка гарантирована. Жидкость на запястьях и шее Марго, а также легкий шелк привели к тому, что вся она вспыхнула, подобно факелу. Конечно, вспыхнувший огонь уничтожил без следа документ, который Сайлас для нее подготовил и который стал причиной возгорания. Легко представить, что Марго в предсмертных судорогах выронила увеличительное стекло через разбитое окно кабинки, поэтому его тоже не нашли.
    Закончив свой рассказ, Спектор откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.
    — Вот и все объяснение того, как было инсценировано самовозгорание.
    — Это… невероятно!
    — Ну, конечно, я не утверждаю, что все было именно так. Я лишь предложил вам возможное объяснение того, как это могло бы быть. Если у вас есть другое объяснение описанным событиям, я с радостью выслушаю вашу теорию.

    Мы расстались после последней рюмки. Я немного пошатывался, забираясь в такси, но Спектор, казалось, был в полном порядке, когда помахал мне с тротуара, опираясь на свою трость с серебряным набалдашником. У меня от выпитого и услышанного кружилась голова.
    Пока мы ехали к ярким огням Вэст-Энда, я пытался представить добродушного старика Сайласа в роли контрабандиста и убийцы. Признаюсь, у меня это не особо получалось. Спектор, без сомнения, был необычайно умен. Возможно, даже слишком умен. Сомнения, которые он посеял в моей голове, не давали мне покоя, будоражили мое воображение.
    А несколько дней спустя новость о том, что пожилой адвокат Сайлас Кричлоу был арестован у себя дома в Бермондси по неуточненному списку обвинений, потрясла меня не меньше предположений Спектора. Шрифт в газете был мелким, буквы расплывались в лучах утреннего солнца, и я невольно повернул страницу к свету.

Спящий из Колдрита

"Знай, в нижнем небе духам нет числа,
Вокруг тебя незримые крыла…" © А. Поуп, "Похищение локона"

    КОЛОКОЛЬЧИК зазвонил без четверти двенадцать. Горничная Клотильда открыла дверь, пропуская внутрь раздраженного мистера Эллиота Уэблина. Он переступил порог и вошел в гостиную, где его ожидал человек, известный как Джозеф Спектор.
    — Присаживайтесь, Эллиот, прошу вас. Принесите нам чаю, Клотильда, — распорядился Спектор.
    Молодая горничная вышла из комнаты, пока мистер Уэблин устраивался в кресле. Когда она вернулась, он наконец начал свой рассказ о необычной цепочке событий, которые привели его к этому неожиданному визиту в причудливый дом на углу Джубили-Корт.
    Эллиот Уэблин являлся казначеем "Гринвичского общества психических исследований", группы лондонских чудаков с избытком как времени, так и денег. Долгие годы он собирал материалы для своего фундаментального труда "Призраки Британских островов". Предполагалось, что принимавший его у себя в гостях оккультист, спиритуалист и бывший фокусник Джозеф Спектор, вне всяких сомнений, должен будет написать к этому исследованию свое предисловие.
    Уэблин напоминал розовый пудинг в полосатом костюме. Его румяное, одутловатое лицо и багровый нос красноречиво свидетельствовали о его образе жизни, а маленькие свиные глазки выражали смесь интеллектуального любопытства и шутовского изумления. Любопытно, что на нем был большой черный цилиндр, придававший ему вид потрепанного джентльмена из ушедшей эпохи. Кем, говоря по совести, он и являлся. Он принадлежал к тем представителям высшего класса, для которых проявление эксцентричности вроде коллекционирования бабочек или охоты за привидениями становились делом всей жизни, а не мимолетной причудой.
    Клотильда разлила чай по чашкам.
    — Спасибо, — сказал Спектор, — а теперь оставь нас.
    Конечно же, она никуда не ушла. Клотильда вышла в маленькую прихожую и устроилась на деревянном табурете за дверью, чтобы слышать каждое слово.
    — Ну, — сказал Спектор, — думаю, вам лучше объясниться.
    — Простите, Джозеф, я не планировал являться сюда в таком возбуждении, особенно в столь поздний час.
    — Не беда. В последние годы у меня постоянная бессонница.
    — Я приехал прямо из клуба. Сразу, как только получил известие.
    Спектор склонил голову.
    — Продолжайте.
    — Знаете ли вы о Колдрите?
    Спектор не сразу ответил.
    — Колдрит? — переспросил он.
    — Не удивлюсь, если вы о нем ничего не слышали, мой друг. Это название и мне ничего не говорило до недавних пор, а ведь я считал себя достаточно осведомленным о всех сверхъестественных местах Британии.
    — Тогда, пожалуйста... просветите меня.
    — Хорошо. Я расскажу вам всю эту грязную историю. Все началось еще в девяностых годах прошлого века. С некоего Тобиаса Пиберди, называвшего себя "доктором", хотя, насколько мне известно, у него не было официальной квалификации. Круг его интересов представлял собой причудливый коктейль мистического и богохульного, который по большей части был полнейшей чушью. Но произошло нечто, что до сих пор не нашло разумного объяснения. Нечто, что и по сей день преследует дом, известный как Колдрит. Особый интерес Пиберди вызывали духовные возможности сомнамбулизма. Сон, сновидения и гипноз были его ремеслом. Сорок лет назад, в 1893 году, он провел в Колдрите эксперимент, который лег в основу всех последующих мифов, связанных с этим местом.
    Пиберди происходил из состоятельной семьи и вращался в высших кругах лондонского общества. Однажды он столкнулся с финансистом по имени Лестер Браунлоу. Браунлоу публично высмеял его мистические практики и потребовал представить какие-либо доказательства их научности. Это, как потом выяснилось, стало роковой ошибкой.
    Пиберди пригласил Браунлоу в Колдрит вместе с несколькими гостями. Он утверждал, что, когда субъект находится под гипнозом, он полностью во власти доктора и выполнит любое действие, каким бы оно ни было. Браунлоу, конечно, посмеялся над этим и предложил Пиберди попробовать загипнотизировать его.
    И вот, в гостиной Колдрита холодной зимней ночью при как минимум восьми свидетелях с самой безупречной репутацией Пиберди ввел Лестера Браунлоу в транс. По всем описаниям, Браунлоу обмяк в кресле, его глаза закатились, рот приоткрылся. Свидетели сообщали, что его лицо приобрело пустое выражение, характерное для "зомби", каких можно встретить в Вест-Индии.
    — Дамы и господа, — обратился Пиберди к завороженной аудитории, — состояние сна — это врата в высшую сферу сознания. Сейчас я заставлю нашего друга мистера Браунлоу сделать то, что никто из вас не считал возможным. Я отправлю его через эти врата за стену сна.
    Под присмотром свидетелей Браунлоу отвели в спальню на втором этаже Колдрита.
    — Чтобы доказать, что мистер Браунлоу совершает все действия самостоятельно, но при этом его воля находится в моей власти, мистер Браунлоу закроет и запрет дверь этой комнаты. Мы же останемся снаружи.
    Они наблюдали, как Лестер Браунлоу медленно вошел в спальню и закрыл за собой тяжелую деревянную дверь. Они слышали, как он задвинул засов изнутри. Пиберди улыбнулся, и в его улыбке было что-то зловещее.
    — А теперь необходимо немного подождать.
    Трагедия произошла через полчаса. Пиберди и все его гости сидели в гостиной внизу, когда их потряс внезапный и отчаянный вопль. Мужской крик. Крик, наполненный агонией и отчаянием. Но вы должны понять, Спектор, почему этот крик был воспринят с таким ужасом. Он раздался внутри гостиной. В той самой комнате, где сидели все собравшиеся. Казалось, он исходил со всех сторон. Крик удалялся через дверь и вдоль коридора. Люди последовали за ужасающими звуками через весь дом, и когда они достигли все еще запертой двери спальни Лестера Браунлоу, крик внезапно оборвался. Осталось лишь эхо.
    Пиберди посмотрел на растерянных зрителей, и лицо его светилось коварным удовольствием.
    — Ну вот и все, — произнес он.
    Кто-то взялся за дверную ручку. Дверь по-прежнему была заперта изнутри. Понадобились усилия троих мужчин, чтобы выломать ее. Когда им удалось проникнуть внутрь, нет нужды даже озвучивать, что они обнаружили. Комната была совершенно пуста. Кровать застелена. Ни малейшего следа Лестера Браунлоу. Как будто в комнате никогда и не было ни единой живой души.
    Ну, вы можете себе представить возникший переполох. Обвинения в колдовстве и связи с дьяволом. Нашего друга, доктора Пиберди, окружил настоящий вихрь сплетен. Как же иначе, ведь Лестер Браунлоу исчез навсегда с лица земли.
    Именно тогда и пошли истории о привидениях. В окрестностях Колдрита видели мужскую фигуру. Несколько посетителей наблюдали нечто вроде призрака с полуприкрытыми глазами, словно в трансе. Фантомный лунатик, блуждающий между мирами.
    — А что случилось с Пиберди? — поинтересовался Спектор.
    — Он умер вскоре после произошедших событий. Воспаление легких. Поместье перешло к его дочерям. А тайна спящего так и осталась нераскрытой.
    — Видения продолжились?
    — С удвоенной силой. Если что, их частота возросла за последние десять лет.
    — Кто сейчас живет в доме?
    — Миссис Никс. Это младшая дочь Пиберди. И ее экономка, мисс Стрик. Довольно мрачная парочка. И вот что я хотел с вами обсудить. Я только что получил в клубе сообщение от миссис Никс. Она крайне нелюдима и замкнута, но только что дала согласие принять меня в Колдрите, и...
    — Дальше можно не продолжать, — улыбнулся Спектор. — Я догадываюсь, что вы хотите предложить.
    — Готовы ли вы отправиться туда со мной?
    — Мой дорогой друг, даже дикие кони меня не удержат.
    — Мы будем не одни. К нам присоединится молодой человек, работающий над докторской диссертацией в области парапсихологии. Его зовут Фрэнсис Талп. Понимаете, что это значит, Спектор? Наконец-то я получу преимущество над этим проклятым Чарльзом Толлифилдом.
    Спектор вздохнул.
    — Весьма печально, когда поиск нового знания сводится к соревнованию.
    — Толлифилд — дурак и бонвиван, в нем нет и толики моей страсти к сверхъестественному. И все же он заявляет, что работает над книгой, которая по своей значимости для науки затмит мою работу. Я знаю, что он блефует, просто пытается вывести меня из себя и подтолкнуть к публикации моей книги раньше, чем она будет закончена. Но эта история с Колдритом именно то, что нужно для завершения моего повествования. А подлинность сверхъестественной природы упоминаемых событий, засвидетельствованная самым уважаемым оккультистом Лондона, станет вишенкой на торте. Вы ведь поедете, правда?
    — Вы же не думали, что я выслушаю вашу историю о загадочных событиях и откажусь от возможности посетить место, где они произошли? Когда вы отправляетесь?
    — Завтра днем. Беру свою машину. Вы можете ко мне присоединиться.
    — А для Клотильды место найдется?
    — Чем нас больше, тем веселее, — ответил Уэблин, широко раскинув руки в радушном жесте.
    Вскоре после этого он ушел, чуть ли не приплясывая по садовой дорожке.
    — Ну, что вы думаете обо всем этом, Клотильда? — спросил Спектор, пока горничная убирала чайный поднос. Был уже почти час ночи. — Колдрит. Конечно, я хорошо знаком с этой историей, но мне было интересно послушать пересказ Уэблина. Мисс Стрик и миссис Никс.
    Он задумчиво откинулся в кресле и уставился на огонь.

✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

    Легендарный "драндулет" Уэблина, "Моррис Коули", величественно остановился у дома Спектора ровно в три часа следующего дня. Спектор и Клотильда уже собрали вещи в дорогу и вышли встретить своего эксцентричного водителя. Чуть более часа спустя они прибыли в Колдрит. Их взору предстал огромный, внушающий трепет старый дом, выглядевший особенно зловещим в угасающем зимнем свете.
    — Вот он, — объявил Уэблин, перекрикивая тарахтение мотора.
    — Замечательное место, — заметил Спектор. Клотильда не проронила ни слова.
    Спектор постучал тростью в дверь. Пока они ждали, Клотильда поставила чемоданы и присела на них. Спектор бросил на нее взгляд, и она быстро поднялась. Дверь вскоре открыла взволнованная на вид женщина с рыжими волосами. Она куталась в бутылочно-зеленый кардиган, словно ища защиты от пронизывающего холода.
    — Мистер Спектор, мистер Уэблин, — сказала она. — Добро пожаловать в Колдрит. Я — Элизабет Стрик. — Она протянула руку, которую Спектор учтиво пожал.
    — Джозеф Спектор. А это моя служанка, Клотильда.
    Горничная сделала едва заметный реверанс.
    — Что ж, добро пожаловать. Ваш коллега, мистер Талп, уже ожидает вас внутри. Проходите.
    Она провела всех троих через просторный холл. Заднюю стену обрамляла двойная лестница. По центру холла висела не зажженная люстра.
    Едва они переступили порог, как ослепляющая вспышка белого света ударила им в глаза. Клотильда зажмурилась и принялась яростно тереть кулаками глаза.
    — Черт возьми! — прогремел молодой мужской голос. Клотильда, быстро моргая, пыталась избавиться от последствий вспышки, с трудом различая силуэт мужчины. Спектор, как всегда невозмутимый, холодно разглядывал незнакомца.
    — Прошу меня простить, — чертыхаясь, произнес молодой человек, — вы, должно быть, активировали одну из моих ловушек.
    — Будьте осторожнее. Вы ослепили бедную Клотильду.
    — Боже, с вами все в порядке?
    Горничная посмотрела на этого молодого недотепу и ничего не ответила. Ее широко раскрытые с лопнувшими капиллярами глаза говорили сами за себя.
    — Фрэнсис Талп, — представился он.
    — Джозеф Спектор. Позвольте предположить, мистер Талп, что вы здесь с целью фотографической фиксации спиритуалистических проявлений?
    — Именно так, — просиял молодой человек, — профессионально разоблачаю сверхъестественные мистификации.
    Спектор, кажется, слегка оттаял.
    — В таком случае у нас с вами есть кое-что общее. Меня тоже пригласили исследовать Спящего из Колдрита.
    — Потрясающая история, не находите? И это вы еще, на минуточку, не видели сам дом! Он полон уголков и закоулков...
    — Что ж, — объявила мисс Стрик, — рада, что все представления закончены. Осталось познакомиться с миссис Никс. Она наверху.
    — В постели, я полагаю.
    — Именно так. Она пользуется любой возможностью, чтобы поспать хоть несколько часов днем. Как вы знаете, наши ночи в последнее время были несколько... беспокойными.
    — Да, знаменитый Спящий из Колдрита. Скажите, а вы сами сталкивались здесь с проявлением сверхъестественного? — спросил Спектор.
    Она замялась, нахмурив брови.
    — Проходите в салон. Я приготовлю вам чай.
    Клотильда замерла в углу гостиной, в то время Спектор, Уэблин, Талп и мисс Стрик устроились на поеденных молью сиденьях в этой просторной и безрадостной комнате.
    — Я была компаньонкой миссис Никс большую часть своей взрослой жизни, — объяснила мисс Стрик. — Колдрит всегда принадлежал ее семье, и долгие годы ее сестра, мисс Пиберди, жила здесь одна. Но когда мистер Никс умер, миссис Никс вернулась жить к сестре. Какое-то время обе дамы жили здесь вместе в полной гармонии. Затем, к большому сожалению, мисс Пиберди тоже скончалась. И теперь миссис Никс осталась единственной владелицей Колдрита. Эти истории и суеверия окончательно измучили ее. Она одинока, прикована к постели, и только вышивка отвлекает ее разум от скорбных мыслей. Здоровье миссис Никс слабеет с каждым днем и, боюсь, ее время в этом мире подходит к концу.
    — Весьма печально это слышать. У нас будет возможность встретиться с ней в ближайшее время?
    — Я схожу проверю, как там она.
    Спектор наблюдал, как мисс Стрик решительным шагом покинула комнату. Пока они ожидали аудиенции у хозяйки дома, Фрэнсис Талп вовлек Джозефа Спектора в оживленную дискуссию о спиритической фотографии. Талп был болезненно серьезным молодым человеком с преждевременно поредевшими волосами, восковой кожей и тонкими, словно нарисованными карандашом, усами. На нем был костюм оливкового цвета. Из кармана жилета выглядывала золотая цепочка часов. Когда он говорил, его голос был мягким, но быстрым, будто слова вырывались изо рта прежде, чем он успевал их обдумать. Говоря о фотокамерах для спиритической съемки, он казался полным детского энтузиазма, размахивал руками и активно жестикулировал.
    — Взгляните на эти снимки, мистер Спектор, — сказал он, протягивая несколько фотографий. — Клеркин Даун, прошлым летом. Вот реальные, физические доказательства существования легендарной "Белой дамы". Бросаю вызов любым скептикам, готовым оспорить снятое мной.
    Фотографии запечатлели коридор знаменитого георгианского особняка. При этом на снимках просматривалась размытая белая фигура, по виду напоминавшая клубок дыма.
    Спектор бегло просмотрел фотографии.
    — Очень мило, — сказал он, — и я не могу упрекнуть вас в недостатке усердия.
    — Ученый должен проявлять самоотверженность в своих исследованиях. Личная жертва и глубочайшая преданность поиску истины.
    — Действительно, — после короткой, хотя и неловкой паузы согласился Спектор.
    — ...Поэтому я установил множество камер по всему дому — вы увидите их подвешенными к потолку и вон на той вращающейся подставке.
    — С какой целью?
    — Малейшее движение, буквально любое, и камеры сработают. Комната озарится фотовспышками, и у нас на руках будут физические доказательства.
    — Сколько всего камер вы установили?
    — Тридцать четыре. Пятнадцать здесь внизу, остальные наверху, на лестнице и вдоль галереи. Как я говорил, малейшее движение в любой части дома и у нас появятся фотографические доказательства.
    Спектор казался удовлетворенным.
    — Замечательно.
    Эллиот Уэблин молчал во время этого обмена репликами, но, чтобы показать, что следит за разговором, тоже произнес:
    — И правда замечательно.
    В этот момент их беседу прервал пронзительный стон, который, казалось, наполнил собой всю комнату.
    — Что это такое? — встревожился Уэблин.
    — Проблема с дымоходом, — ответила мисс Стрик, появляясь в дверях подобно призраку. — Вы же знаете, как там любят гнездиться голуби.
    — Жутковато, — добавил Уэблин с мелодраматической дрожью.
    — Лично я не могу представить себе ничего более безобидного, чем голубь, — сухо заметил Спектор, — но я, в отличие от вас, мой дорогой Уэблин, не столь выдающийся член "Общества".
    — О, полноте, Спектор. Вы же чувствуете, что с этим местом явно что-то не так. Разве вы не ощущаете этого?
    — Я ощущаю лишь озноб от холода, — буркнул старик.
    — Фотография, — уверенно заявил молодой мистер Талп, — вот что может помочь науке добиться прорыва в области исследования сверхъестественного. Духи подобны химическим веществам. Их присутствие в воздухе может вызывать странные реакции, оказывающие реакцию на пленку и фотопластины. Это единственный надежный и достоверный способ получить реальные доказательства существования паранормальных субстанций.
    — Позвольте поинтересоваться, — вежливо начал Спектор, — сколько успешных экспериментов вам удалось провести?
    — Все мои эксперименты успешны, — ответил Талп, — потому что доказывают именно то, что я и намеревался доказать. Если дом населен призраками, я найду доказательства. Если же нет… значит, и доказательств никаких нет.
    — И вы возлагаете большие надежды и на нынешний случай? — поинтересовался Уэблин.
    — Строго между нами, — понизил голос молодой человек, — определенно да.
    Мисс Стрик проводила троих мужчин наверх, в спальню хозяйки. Та лежала в постели, разглядывая гостей равнодушным взором. Рядом стояло пустое инвалидное кресло, накрытое пледом в шотландскую клетку. Как и ожидал Спектор, миссис Никс выглядела бледной и изможденной, напоминая своим видом нежить. Нечто, подобное тому существу, что им предстояло встретить этим вечером.
    — Хочу поблагодарить вас за проявленное гостеприимство, — сказал Уэблин. — Ваш дом поистине удивителен.
    — Мой коллега прав, — добавил Спектор, — и, разумеется, дом особенно интересен в контексте истории о Спящем. Мистер Уэблин убежден, что в доме присутствуют сверхъестественные силы. Я, однако, настроен более скептически.
    — Мой дед был ученым, — провозгласила старуха с постели, — а не фокусником. Его исследования сомнамбулизма не какой-то там трюк, а важное научное открытие.
    — Значит, вы сами не верите в суеверия о Спящем, о потерянном страннике между мирами?
    — Они вызывают у меня отвращение. Честно говоря, мистер Уэблин и то, чем он занимается, повергают меня в тошноту. Тем не менее и из его занятий можно извлечь какую-то пользу. Довольно поучительно наблюдать, как глупец сталкивается с собственным заблуждением.
    — Откровенно говоря, мадам, — покраснев, произнес Уэблин, — я считаю, что вы ошибаетесь. И уверен, что наши сегодняшние эксперименты это докажут.
    Старуха слегка искривила губы в некоем подобии улыбки.
    — Что ж, будем считать, что я с удовольствием потакаю вашим причудам. Я достигла того возраста, когда немногие радости в моей жизни проистекают из созерцания людских слабостей. Колдрит в вашем полном распоряжении.
    На этом их разговор и закончился. Спектор счел хозяйку дома крайне загадочной особой. Не было понятно, верила она сама в сверхъестественные истории, связанные с домом, или нет. Выходя из ее спальни, он обратил внимание на картину, висевшую на внутренней стороне двери. Это было кровавое и жуткое изображение распятия человека. Он бросил последний взгляд на больную хозяйку дома, но та уже погружалась в сон.

✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

    Ужин был приятным, хоть и скромным. Скудость трапезы с лихвой компенсировалась оживленными беседами собравшихся вместе гостей. Мисс Стрик отнесла еду миссис Никс наверх, после чего присоединилась к джентльменам внизу. Клотильда ужинала в своей комнатке, расположенной над гаражом.
    Фрэнсис Талп с воодушевлением излагал свой план на вечер.
    — Система проста и абсолютно безупречна, — заявил он с нескрываемой гордостью. — Камера на верхней площадке, направленная на лестницу, срабатывает от нажимной пластины, спрятанной под ковром на ступенях. Камера, смотрящая вдоль коридора по направлению к комнате миссис Никс, активируется второй пластиной под ковром в конце коридора. Камера на противоположном конце коридора активируется третьей пластиной. Таким образом, ни один угол верхнего этажа не остался без наблюдения. Малейшее движение, пусть даже легкое нажатие, и пластина активирует соответствующую камеру. Доказательства будут у нас на руках.
    — Мистер Талп, мне страсть как хочется устроить с вами дискуссию о телесной и бестелесной природе привидений, — улыбнулся Спектор, — но не волнуйтесь, я воздержусь. Вместо этого аплодирую вашему энтузиазму и чрезвычайному вниманию к деталям.
    Так и прошел вечер.

✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

    В конце концов Спектор извинился и удалился в свою комнату. Он немного почитал "Секреты уличного
фокусника"*
Wilfred Huggins: "Secrets of the Street Conjurer"; 1939 г.
Уилфреда Хаггинса и сам не заметил, как ближе к полуночи задремал.
    Его комната находилась в задней части дома, за углом от комнаты миссис Никс. Она была уютной, хоть и несколько аскетично обставленной, освещалась единственной свечой на столике возле кровати. Джозеф Спектор по привычке спал чутко, но, возможно, так и проспал бы до утра, если бы не крик, раздавшийся в коридоре в три часа ночи.
    Наспех накинув халат, Спектор выглянул из комнаты и обнаружил Фрэнсиса Талпа, Клотильду и мисс Стрик, уже собравшихся у двери миссис Никс. Вскоре к ним присоединился и Эллиот Уэблин, с еще более красным лицом, нежели обычно, с растрепанной седой шевелюрой, торчащей из его макушки, словно серое облако.
    — Что случилось? — потребовал он подробностей. — Что произошло?
    — Камеры сработали, — сказал Талп. — Они... Кажется, они что-то засняли.
    — Определенно был крик, — напомнил Спектор. — Это были вы, мисс Стрик?
    — Нет, я... Мне кажется, он доносился отсюда.
    Она указала на запертую дверь. Спектор трижды ударил по ней ладонью.
    — Миссис Никс! — позвал он. — Миссис Никс, с вами все в порядке?
    Ответа не последовало.
    — У вас есть ключ? — спросил Талп у мисс Стрик.
    — Да, но он бесполезен. Миссис Никс на ночь всегда запирается изнутри на засов.
    — Что ж, — сказал Уэблин, — похоже, придется выламывать дверь.
    На это ушло минут десять. И Спектор, и Уэблин были уже преклонного возраста, а Фрэнсис Талп не отличался крепким телосложением. Но наконец щеколда с треском поддалась, и дверь распахнулась.
    Собравшиеся вошли в спальню один за другим. Мисс Стрик вскрикнула. Спектор вздрогнул, словно от сильной пощечины. Клотильда стояла между ними, наблюдая.
    Громадная кровать с балдахином располагалась в центре этой скромно обставленной комнаты. Вся мебель состояла из небольшого антикварного бюро, гардеробного шкафа и табурета. Стены и пол были голыми. Спектор заметил все эти детали позже, когда первый шок уже миновал. Но первое, что бросилось всем в глаза, что кровать и комната были пусты.
    Мисс Стрик бросилась к кровати, тут же начав шарить под одеялом в поисках хозяйки.
    — О, миссис Никс! — вскричала она.
    Клотильда взглянула налево и встретилась глазами со Спектором. Он не произнес ни слова.
    — Она исчезла, мистер Спектор, — почти рыдая заявила мисс Стрик. — Как это могло произойти?
    — Это и правда очень интересный вопрос, — ответил Спектор.
    Он направился к квадратному окну на восточной стене, провел своими бледными пальцами по его раме.
    — Заперто изнутри, — сказал он, — но, полагаю, это не столь важно. Это окно явно не открывали годами.
    — Даже летом она заставляла меня держать его закрытым. Миссис Никс ужасно боялась сквозняков. Мистер Спектор, что мне делать?
    — Я бы посоветовал спуститься вниз и вызвать местную полицию. Сообщите им о произошедшем.
    Кивнув, дрожа и заламывая руки, мисс Стрик вышла из комнаты.
    — Так, — Спектор оживился, как только она скрылась из виду. — За работу, Клотильда. Мистер Уэблин, мистер Талп, советую вам покинуть комнату. Мы с Клотильдой уже сталкивались с подобным.
    Он втянул носом воздух.
    — Вы чувствуете странный запах? Какая-то химическая примесь в воздухе? Хм...
    Пожав плечами, он распахнул гардероб. Там висела одежда. Потом присел на корточки, заглянул под кровать в пустое пространство между каркасом и полом.
    — Должен признать, я не разочарован. Я приехал сюда, ожидая столкнуться с очередной затхлой историей о привидениях. Но… Поразительно!
    Клотильда подошла к бюро, открыла верхний ящик. Он был забит бумагами.
    — Ну-ну, Клотильда, — с притворной строгостью сказал Спектор, — невежливо рыться в чужих вещах. Так себя в приличном обществе не ведут.
    Он подошел к ней и тоже принялся бесцеремонно перебирать бумаги.
    — Все кажется довольно безобидным, — пробормотал он. — Счета за отопление, за продукты…
    Затем он принялся обследовать стены, панель за панелью, прижимая ухо к дереву и ощупывая ладонями поверхность в поисках потайного механизма или ниши, невидимых глазу. Не найдя ничего, он вышел на лестничную площадку и зашагал взад-вперед. Наблюдающие не могли понять, ищет он что-то или просто разминает мышцы в ожидании озарения.
    Вернувшись в спальню, он подошел к самой кровати и начал принюхиваться к постельному белью. Остановился, лишь услышав шаги мисс Стрик, поднимающейся по лестнице. Резко выпрямился, едва не задев головой стальную рукоять, свисающую над кроватью. Это был совершенно обычный поручень, который Спектор уже осматривал ранее. Он предположил, что поручень помогал миссис Никс перебираться из кровати в инвалидную коляску.
    — Дозвонились? — спросил он мисс Стрик.
    — Полиция уже выехала. Ох, что же могло с ней случиться?
    — Постарайтесь успокоиться, мисс Стрик. У меня есть некоторый опыт в подобных делах.
    — Ее кресло… — произнесла мисс Стрик почти плача, — ее кресло все еще здесь.
    Инвалидная коляска действительно стояла в углу комнаты, зловеще пустая, как и прежде накрытая клетчатым пледом.
    Талп стоял в дверях, явно потрясенный.
    — Боже правый, еще что-то случилось? — воскликнул Уэблин.
    — Камеры...
    — Ах да, камеры! — оживился Спектор. — Они что-то запечатлели?
    — Ничего, — запинаясь, ответил Талп. — Совершенно ничего. Они сработали, только когда вы, Уэблин, прошли перед ними.
    — Тогда интересно, каким образом она покинула комнату?
    — Ее забрали, — прошипел Уэблин.
    — Господа, прошу вас, — взмолилась мисс Стрик, — есть куда более важный вопрос. Где она сейчас? Она никак не могла покинуть комнату самостоятельно. Мышцы ее ног полностью атрофированы.
    Они решили осмотреть дом. Само собой, ни в одной из комнат верхнего этажа не обнаружилось и следа миссис Никс. Поиски на нижнем этаже также не дали ни малейшего намека на ее присутствие.
    Спектор отозвал Клотильду в сторону:
    — Дело плохо. Очень, очень плохо. Надо найти старушку. Осмотрим сад.
    Через французские окна из столовой они вышли на лужайку. Спектор отправился осматривать левую сторону, Клотильда — правую. Снежный покров выглядел ровным и нетронутым, без единого следа. Талп последовал за ними с камерой, Уэблин и мисс Стрик плелись позади.
    — Смотрите! — вскрикнул Фрэнсис Талп, указывая на пруд в дальнем конце лужайки, окруженный каменистой горкой. Под серой ледяной поверхностью угадывались очертания человеческого тела.
    — Стойте. Не подходите ближе! — резко остановил их Спектор.
    — Это миссис Никс! — завизжала мисс Стрик.
    Так и было. Подо льдом, само собой, уже мертвая, в ночной рубашке в цветочек лежала миссис Никс. Медленно колышущийся в воде халат, накинутый поверх ночной рубашки, придавал находке особую жуть.
    — Ни шагу дальше! — повторил Спектор. Все застыли на месте.
    — Но здесь нет никаких… — начала мисс Стрик.
    — Именно, — отрезал Спектор.
    Вокруг замерзшего пруда не было видно ни одного следа.

✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

    — Что стало причиной смерти? — с требовательными интонациями спросил инспектор Флинт.
    — Похоже, утопление, сэр, — ответил сержант Хук.
    — Время смерти?
    — Трудно сказать, учитывая повреждения, причиненные телу льдом. Доктор считает, что где-то ночью.
    — Как всегда, крайне полезно, — вздохнул Флинт. — Ладно, а что по этому поводу говорит Спектор?
    — Его, как мне показалось, занимает окно в той комнате.
    Было девять утра, солнце тускло светило через мутно желтые облака, а Колдрит кишел полицейскими под началом грозного инспектора Флинта. Когда Флинт разыскал, наконец, Джозефа Спектора, он удивился, застав старика, стоящим на цыпочках и неловко возившимся с рамой эркерного окна в спальне покойной миссис Никс.
    — Удалось найти что-нибудь интересное?
    Спектор вздрогнул от неожиданности.
    — Инспектор Флинт! Я так и чувствовал, что нам понадобятся ваши услуги. Что вы думаете об этом маленьком беспорядке, а?
    — Спящий из Колдрита снова нанес удар. Знаете, будь моя воля, я бы вообще запретил все эти истории о привидениях. Они всегда имеют обыкновение возвращаться, чтобы схватить тебя за зад.
    — В ваших словах есть резон. Но, думаю, мир без историй о привидениях был бы куда беднее и скучнее. Боюсь, наши умственные способности захирели и атрофировались от бездействия.
    — Итак, старуха исчезает из запертой комнаты. Есть по этому поводу какие-либо мысли?
    — О, более чем предостаточно, — сказал оккультист. — Хотя ничего, что можно было бы в данный момент озвучить. Но я считаю полезным рассматривать проблему в буквальных терминах. Дверь, как мы знаем, была заперта изнутри. Камеры, установленные мистером Талпом, за всю ночь не сработали ни разу. Миссис Никс была неспособна передвигаться самостоятельно, и тем не менее ее инвалидное кресло осталось здесь на всеобщем обозрении, а сама она исчезла.
    — Так... что мы тогда имеем? Потайной ход? Кто-то вошел, утащил старуху и бросил в пруд?
    — Это, хотя и маловероятно, пока представляется мне самым лучшим вариантом. И все же меня не отпускает это окно. Я знаю, что его точно не открывали. К тому же оно заперто изнутри. Но я не могу придумать другого возможного ответа, который бы объяснял, как бедная миссис Никс могла бы оказаться в том пруду, не оставив следов на окружающем снегу.
    — Ага, — Флинт приблизился к окну, — Так вы считаете, ее сбросили в воду сверху? Странная, но логичная мысль. Постойте, но пруд же находится на значительном расстоянии от этого окна?
    — Увы, да. Такая удобная теория разбивается о два факта. Окно заперто и его совершенно точно не открывали. Да и пруд слишком далеко от этого окна.
    — Да, если рассматривать это окно. Возможно, ее выбросили из другого окна, расположенного дальше по фасаду? Но это означает, что она каким-то образом покинула комнату.
    — Да, — рассеянно ответил Спектор, внимательно изучая железную задвижку, — Полагаю, так оно и есть. Скажите, при ней что-нибудь нашли? В карманах халата?
    — Только коробок самых обычных спичек в кармане. Такие же могли быть у вас или у меня.
    Спектор вывел Флинта на лестничную площадку.
    — Мы должны подойти к этому преступлению как к совершенно обычному убийству. Способ и мотив. Вот главные вопросы, на которые мы должны ответить. Как было совершено убийство? Узнав это, мы сможем перейти к следующему вопросу. Кто мог это убийство совершить. Кому была выгодна смерть миссис Никс?
    — Все, как всегда, упирается в деньги, — вставил Флинт.
    — Это было бы стандартным мотивом. Но, полагаю, при пристальном изучении финансов вы обнаружите, что миссис Никс была совсем не так богата, как пытались нас убедить. Посмотрите сами на состояние Колдрита. Этот дом буквально разваливается на части.
    — Ветхость Колдрита ни о чем не говорит, Спектор. Вы забываете, что она была прикованной к постели старухой и известной скрягой. То, что ее не заботило состояние дома, не означает, что она была без гроша.
    — Возможно, и так. Однако это свидетельствует об обратном. — Спектор показал письмо, найденное им в угловом шкафу спальни. Это было письмо из банка мисс Никс с просьбой о личной встрече.
    Флинт пробежался глазами по документу.
    — И что это доказывает?
    — Подумайте о поведении обычного банковского управляющего. Стал бы он назначать встречу своему самому богатому клиенту? Уверяю вас, так не принято. Богатые клиенты сами обращаются к управляющим, когда требуется, а не наоборот. Не дайте слащавому тону ввести вас в заблуждение. Подобное письмо миссис Никс могла получить лишь в случае крайне плачевного состояния своих финансов.
    — Но что, если кто-то ошибочно мог счесть ее богатой?
    — Кто именно? Она была затворницей. Ее единственными посетителями были лишь охотники за сверхъестественным, одержимые легендой о Спящем из Колдрита. Она оставила завещание?
    — Нет.
    — Тогда кому перейдет дом?
    — Тут история запутанная. Мы все еще пытаемся найти какие-то концы.
    — Мне будет интересно узнать результат, хотя сомневаюсь, что вопрос наследования имеет отношение к ее смерти. Нет, меня больше занимает сам дом. Как вы понимаете, я уже успел его тщательно осмотреть.
    — И?
    — Вот, послушайте. — Спектор опустился на колени, и его суставы хрустнули, как сухие ветки. Костяшками пальцев он постучал по стеновым панелям. Раздался глухой звук. — Ничего. Звучит так, как и должна звучать стена. Но послушайте вот это. — Он поднялся и постучал по панели выше, почти на уровне головы. На этот раз звук был пустым, с эхом. — Слышите? В стенах есть пустоты.
    — Что… вы хотите сказать, что это потайная комната?
    — Вовсе нет! Идемте… — Он повел инспектора по коридору, периодически постукивая по стене и получая все тот же пустой звук. — Видите? Пустота наблюдается вдоль всей стены, на одной высоте. Я полагаю, внутри проложена труба.
    — Труба! Вот это новость. Вы хотите сказать, что бедную старушку "переправили" из спальни в пруд по изолированной трубе?
    Спектор усмехнулся.
    — Единственное окно, которое находится достаточно близко к пруду, расположено в спальне в дальнем конце коридора. Та самая, где прошлой ночью спал Фрэнсис Талп. Если миссис Никс выбросили из окна, то только оттуда. Из остальных окон на этом этаже тело в пруд не закинуть, разве что старушкой выстрелили бы из пушки.
    Он повернулся к мисс Стрик, поднимавшейся по лестнице:
    — Что находится прямо над нами?
    — Чердак, — мгновенно ответила она, — но там только одно окно, выходящее на фасад, а не во двор.
    Спектор кивнул.
    — Я бы хотел взглянуть на этот чердак.
    Поднявшись, они убедились, что помещение, как и предполагал Спектор, не дает ответов на их вопросы. Все чердачное пространство занимала одна большая квадратная комната, с просторным сводчатым потолком, но, как и говорила мисс Стрик, окно было лишь одно, и оно выходило на подъездную дорожку перед домом. Единственное, что привлекло внимание Спектора в этом пыльном пространстве с прогнившими балками, был странный след на полу. Сначала ему показалось, будто что-то волочили по полу. Затем он понял, что следы в пыли могли оставить шаркающие ноги.
    — Мисс Стрик, кто-нибудь поднимался сюда недавно?
    — Никто годами сюда не заглядывал, — ответила она.
    Спектор лишь задумчиво хмыкнул в ответ.
    Солнечный луч через чердачное окно освещал квадрат пола. Спектор пристально разглядывал его.
    — Вы видите, Флинт? — Он указал на желобки в досках. Старик опустился на колени, почти прижав нос к полу. — Эти пазы. Будто их специально высверлили с конкретной целью. Интересно, для чего они предназначены?
    Он посмотрел на высокий сводчатый потолок.
    — Вообще-то… — Вдохновленный, он поднялся. — Помогите мне найти. Где-то здесь должен быть рычаг.
    Они обыскали весь чердак, тщательно ощупывая стены и пол. Рычаг нашла Клотильда. Это был выключатель в полу, скрытый куском ковра. Раздался щелчок. Затем, медленно, словно заведенный часовой механизм, из скрытого люка в потолке опустилась железная винтовая лестница. Ее металлические опоры встали точно в подготовленные пазы.
    — Наша ошибка, — сказал Спектор, — заключалась в предположении, что миссис Никс унесли вниз по лестнице.
    Медленно, с осторожностью проверяя устойчивость каждой ступени, он начал подъем.

✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

    — Чтобы получить решение этой загадки, позвольте мне разделить ее на три части, — начал свою речь Спектор.
    Все собрались в продуваемом сквозняками гостиной, где вчера вечером воркование голубя в камине так напугало Эллиота Уэблина. Спектор стоял у камина с уверенностью человека, привыкшего выступать перед публикой.
    — Первый вопрос заключается в том, как миссис Никс вынесли из комнаты? Второй сводится к тому, почему не сработала ни одна из установленных камер, пока ее несли по коридору? И третий, заключительный, как ее поместили в пруд, не оставив при этом ни единого следа на снегу? Ответив на эти три вопроса, мы решим головоломку.
    — Все это прекрасно, — проворчал Флинт, — но мне куда интереснее, кто именно во всем этом виновен?
    — Верное замечание, инспектор. В этом деле хватает эмоциональных и драматических моментов, но разгадка, как всегда, кроется в деталях. Я имею в виду, в частности, такую, казалось бы, непримечательную вещь, — Спектор сделал паузу, — как халат. Если быть совсем уж точным, халат миссис Никс. Когда мы беседовали с ней, я видел его брошенным у изножья кровати. Но когда мы нашли ее в пруду, халат был уже на ней. Можно, разумеется, предположить, что ей стало холодно, и она надела халат. Но я считаю, тут правильнее сделать другой вывод. Покидая комнату, она делала это добровольно.
    — То есть она вышла сама? — воскликнул Талп. — Но каким образом?
    Спектор проигнорировал его, обращаясь к Уэблину:
    — Скажите мне, когда вы вышли из комнаты и шли по коридору по направлению к комнате миссис Никс, занавеси на площадке были открыты или закрыты?
    — Дайте подумать… — Уэблин замялся. — Закрыты. Точно, потому что в коридоре было темно, и я чуть не споткнулся о ковер.
    — Превосходно! — воскликнул Спектор. — Тогда дорогостоящий эксперимент мистера Талпа не прошел даром. Взгляните на фотодоказательство.
    Он показал единственный снимок, сделанный камерой при движении Уэблина. На темном изображении едва угадывались очертания дверей, но отчетливо виднелись плотно закрытые до пола шторы.
    — И в чем смысл, Спектор? — спросил Флинт.
    — Смысл, инспектор, в том, что после нашего осмотра комнаты, когда мы вышли в коридор, я совершенно точно уверен, что шторы были открыты.
    — И о чем это нам говорит?..
    — Это говорит нам о том, дамы и господа, как именно миссис Никс встретила свою смерть. — Спектор улыбнулся. Он мастерски управлял вниманием публики. — Но, прежде чем перейти к ответам на этот вопрос, нам нужно упокоить одного призрака. Я имею в виду легенду о Спящем из Колдрита. Я расскажу о том, как отец миссис Никс, прославленный доктор Пиберди, заставил финансиста Лестера Браунлоу исчезнуть из запертой комнаты.
    Во-первых, важно понимать, что за человеком был Браунлоу. Мои изыскания показали, что сразу после его исчезновения в прессе Флит-стрит всплыли финансовые махинации в его делах. Он, мягко говоря, растратил чужие деньги. Информация об этом потонула в ворохе сплетен и слухов о скандальных "сверхъестественных" обстоятельствах его исчезновения. Зная это, становятся куда яснее истинные движущие силы "эксперимента" доктора Пиберди. Эти двое, по всей видимости, с самого начала демонстративно выставляли напоказ свою глубокую взаимную неприязнь. Это, мистер Уэблин, было одним из первых фактов, которые вы так настойчиво мне сообщили. Но в этой их вражде был свой расчет. Она должна была скрыть их сговор. Потому что, видите ли, у Лестера Браунлоу были веские причины исчезнуть, и он заплатил доктору Пиберди за его помощь.
    — Значит, все это был обманом, — сказал Флинт. — Да, я припоминаю эту историю. Всегда считал ее просто страшилкой для легковерных.
    — И вы были правы, инспектор. Настоящий театр ужасов, а зрители даже не поняли, что стали марионетками. Введение в транс, лунатизм… Все это не более чем циничная уловка с целью помочь Лестеру Браунлоу избежать правосудия. Мы не знаем, что с ним сталось, но осмелюсь предположить, что он щедро заплатил Пиберди украденными деньгами и сбежал из страны в самый разгар последовавшего переполоха. Но обратимся непосредственно к самой запертой комнате. Любопытно, что Пиберди велел Браунлоу запереться изнутри, после чего сам с гостями вернулся в гостиную. Лишь услышав жуткий вопль, они вернулись и обнаружили, что комната все еще заперта изнутри. Когда дверь взломали, выяснилось, что Браунлоу бесследно исчез.
    Как же был исполнен этот трюк? Боюсь, ответ вас раздосадует. Вся эта история с запертой комнатой является чистой воды надувательством, и я отчасти тоже стал его жертвой. Классический случай, когда за деревьями не видно леса. Видите ли, сосредоточившись на засове, который, без всяких сомнений, запирался на совесть, я совершенно упустил из виду способ, которым Лестер Браунлоу мог покинуть комнату. Он запер дверь изнутри. Но смог открыть ее снова, не трогая засова.
    Вспомните петли, на которых держится дверь. На чем, собственно, они держатся? Это риторический вопрос, Флинт, не торопитесь на него отвечать. Петли привинчены к дверной коробке, которая, на первый взгляд, сделана из прочного дерева. Но как сама коробка крепится к стене? Обычно ее прибивают гвоздями или сажают на клей. Но что, если дверная коробка сама держалась на скрытых шарнирах или петлях, незаметных глазу? Что, если вся конструкция, вместе с запертой на засов дверью, могла отъехать в сторону, давая человеку возможность выйти? А затем вернуться на место и защелкнуться. Тем самым дверь по-прежнему оставалась бы запертой на засов.
    Это довольно хитроумный механизм, и мне потребовалось время, чтобы понять, как он работает. В полу есть специальная доска. Наступишь на нее, и она отпускает защелку, которая освобождает от креплений дверную коробку вместе с дверью. Дверь внутри двери. Можно выскользнуть в коридор, затем вернуть конструкцию на место. И все это время засов остается на месте.
    Это, я полагаю, было изобретением доктора Пиберди. Изящная иллюзия и единственный возможный способ, которым Лестер Браунлоу мог исчезнуть.
    — Ловко, — сказал Талп. — Но как насчет миссис Никс?
    — Понимаете, механизм с половицей использовался, чтобы Браунлоу сбежал из запертой комнаты много лет назад. Но я не думаю, что миссис Никс воспользовалась им прошлой ночью. Хотя я не сомневаюсь, что она знала о хитроумном устройстве, установленном ее отцом, я не думаю, что оно все еще работает. Я нашел ту самую половицу, но, нажав на нее, не смог заставить раму поддаться. Полагаю, за годы она как-то вышла из строя. И для миссис Никс она была бесполезна.
    — То есть вы утверждаете, — резко спросила мисс Стрик, — что миссис Никс сама инсценировала собственное исчезновение?
    — Именно. Но она не воспользовалась методом Лестера Браунлоу. И действовала в одиночку.
    — Но она же не могла ходить!
    — Нет! — воскликнул Спектор, грозно ткнув пальцем в воздух. — Определенно не могла. Но мы так зациклились на коляске и отсутствии следов на снегу, что упустили очевидное: ей ведь и не нужно было ходить. На самом деле она воспользовалась куда более эффективным способом передвижения в своей ситуации. У нее ведь были костыли, не так ли?
    Воцарилось молчание, пока мисс Стрик обдумывала его слова.
    — Ну да. Но она почти никогда ими не пользовалась.
    — Где они хранились?
    — В гардеробе.
    — Полиция обыскала спальню, мисс Стрик. Костылей там не было. Как вы это объясните?
    Женщина уставилась на него с недоумением. Ответа не последовало.
    — Правда в том, что вы прекрасно знали, что миссис Никс вполне была способна покинуть комнату без посторонней помощи. Вы понимали, что она могла передвигаться и без коляски. И все же вы промолчали. Почему? Думаю, что хотя вы и не знали, как точно будет выполнен трюк с запертой комнатой, но явно уловили намеки в ее поведении и догадались о том, что она планировала. Но когда мы нашли ее в пруду мертвой, вы были искренне потрясены, не так ли? Вы не ожидали, что все зайдет настолько далеко.
    — Вы говорите ужасные вещи!
    — Но, увы, я говорю правду. Так как же она все это проделала? Потребовалась изрядная доля изобретательности. Но мне представляется, что она была женщиной неукротимой. Ключом к разгадке ее исчезновения является картина с распятием Христа, прибитая к внутренней стороне двери. Жуткая натуралистичная вещь, на мой взгляд. Но важна не сама картина, а гвоздь, на котором она крепится. Миссис Никс увлекалась рукоделием и среди ее вещей мы нашли много разных ниток. Она могла взять отрезок нити, обвести его вокруг язычка засова, провести нить вверх и обвести вокруг гвоздя, а затем вывести ее через замочную скважину. Оказавшись в коридоре, она могла потянуть за нить и таким образом задвинуть засов. Возможно, сама нить была пропитана каким-то горючим веществом. Когда мы осматривали комнату, я уловил некий химический запах в комнате. Так или иначе она чиркнула спичкой, поджигая нить, и та сгорела дотла. Благодаря этому не осталось даже малейших следов от уловки, с помощью которой она выбралась из комнаты. Она была снаружи запертой на засов комнаты и могла уйти благодаря своим костылям.
    Мисс Стрик поникла.
    — Мистер Спектор, вы подобрались к истине ближе, чем кто-либо. Пожалуй, я расскажу все, что знаю. Вы правы, я знала, что миссис Никс не прикована к креслу и может передвигаться самостоятельно. Но промолчала… Я пыталась защитить ее. За несколько дней до вашего приезда, когда я укладывала ее спать, она случайно обмолвилась о том, что, возможно, нашла способ решить свои денежные проблемы. А когда она исчезла посреди ночи, я начала понимать, что именно она задумала. Она решила повторить трюк своего отца, чтобы нажиться на легенде о Спящем из Колдрита.
    — Но почему вы продолжали молчать даже после того, как мы нашли ее мертвой?
    — Я была в шоке. Пыталась осмыслить произошедшее. Не была уверена, что вы поверите мне. Костыли-то тоже исчезли. Вы их так и не нашли.
    — О, поверьте, я их нашел. Но не будем пока забегать вперед. Пока мы установили, как именно миссис Никс покинула комнату и оказалась в коридоре. Что у нас дальше? Ах, да, теперь поговорим о шторах. Она могла добраться до оконного проема, не попав в объектив камеры — ведь датчик был спрятан под ковром в дальнем конце коридора. Устроившись на подоконнике и задернув шторы, она спряталась от наших глаз. Затем привлекла внимание мистера Талпа криком. Тот выскочил в коридор, активировав камеру по пути к запертой двери спальни.
    — Пока мы все собрались у дверей ее спальни и ломали голову, миссис Никс беспрепятственно добралась до чердачного выхода. Не спеша, а времени у нее было полно, она направилась по лестнице на чердак. А уже оттуда она поднялась в "потаенный сад" на крыше.
    — Но зачем все это? — внезапно потребовал ответа Фрэнсис Талп, до сих пор хранивший молчание. — Какой в этом смысл?
    — Терпение, мой юный друг. Все эти странные и жуткие механизмы в доме были созданы Тобиасом Пиберди лишь с одной целью. Укрепить зловещую репутацию Колдрита как проклятого места. Он хотел, чтобы люди искренне верили в эти легенды. Я теперь совершенно уверен, что он передал свои секреты дочерям. А миссис Никс, оказавшись на грани разорения, решила воспользоваться своим наследством. Она задумала продемонстрировать нам новое проявление мистического и сверхъестественного в Колдрите.
    — Но кто бы ей заплатил за это? — возмутился Уэблин. — Я-то руководствуюсь исключительно научным интересом…
    — У нее был покровитель, — холодно ответил Спектор. — Вы забываете, дорогой Уэблин, что в нашем "Обществе" есть и другие участники, лишенные вашей порядочности и честности. И, смею сказать, вашей доверчивости. Некоторые соперники с немалыми деньгами и злонамеренным желанием выставить вас дураком.
    — То есть… все это подстроили для меня? Они пытались выставить меня на посмешище?
    Спектор медленно кивнул.
    — Боюсь, именно так. Истоки этого дела кроются в вашем давнем соперничестве с Чарльзом Толлифилдом.
    — Толлифилд! Он готов пойти на любые подлости, лишь бы опорочить мой труд.
    — На все. И, как мы видим, придумал весьма изощренный план.
    — Но это же было строжайшей тайной! Как такой болван, как Толлифилд, вообще узнал про Колдрит?
    — Тем же путем, что и вы сами.
    — Завершите свою историю, мистер Спектор, — сказал Талп. — Расскажите, что же в итоге с ней случилось.
    — Она поднялась на крышу. Я долго задавался вопросом, что могла пожилая, пусть и крепкая, женщина искать на крыше этого скрипучего дома? Поднявшись туда, я нашел ответ. Загадка "блуждающего голоса" долго ставила меня в тупик. Но когда мы обнаружили систему труб в стенах, мне все стало ясно. Я вспомнил звук голубя, который мы слышали в этой самой гостиной, хотя дымоход давно забит и неисправен. А потом я подумал о "шепчущей галерее" в соборе Святого Павла. Знаете, где голоса людей доносятся из определенных точек благодаря изгибу стен. Тогда я и понял назначение всех этих труб. Это еще одно изобретение Пиберди. Главное назначение всей этой конструкции заключается в направленной передаче звука. Место, где начинается "говорящая труба", следовало тщательно скрыть. По сути, для этого подходил лишь потайной сад на крыше. Вот почему миссис Никс направилась туда, покинув спальню. Помните рассказы о жутких воплях Лестера Браунлоу, которые сорок лет назад привели в ужас собравшихся в этой комнате? Миссис Никс собиралась воспроизвести их, чтобы окончательно убедить мистера Уэблина в правдивости легенды о "Спящем". А затем, когда вы, дорогой Эллиот, включили бы эту историю в свою монографию, она внезапно объявилась бы и представила всю эту историю как мистификацию. И это бы бросило тень на результаты всей вашей многолетней работы. Для такого человека, как Чарльз Толлифилд, это была всего лишь очередная забавная и веселая проделка. Для отчаявшейся миссис Никс — единственная надежда на спасение от нищеты. Но ни один из заговорщиков не предвидел, чем обернется их план. Помните ураган той ночью? И длинный, развевающийся халат, в котором нашли миссис Никс? Сад на крыше огорожен железной оградой примерно по пояс. Эта женщина, всегда такая решительная и сильная, впервые столкнулась с истинной мерой своей физической немощи. Эта задача оказалось для нее непосильной. Она не справилась. И, словно дым, ее унес ветер. Все, что от нее осталось на крыше, лишь пара металлических костылей.
    — То есть это был несчастный случай?
    — Или зловещий замысел какого-то темного начала, обитающего в этом доме. Все зависит от вашего взгляда.
    — Значит, убийства не было? — спросил Флинт.
    — Увы, нет, — ответил Спектор. — Просто трагическая случайность. Бессмысленная смерть. И хотя все призраки этого дома теперь упокоены, боюсь, их место занял новый.

✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

    Спектор и Клотильда покидали Колдрит последними. Финансовые дела покойной миссис Никс были так запутаны и сложны и требовали столько хлопот, что мисс Стрик предстояло остаться в доме еще на какое-то время. Спектор размышлял, как бывшая домоправительница справится с новой ролью хозяйки особняка.
    Он обдумывал эту мысль, когда услышал ее крик.
    — Боже правый! — пронзительно вскрикнула она. Спектор и Клотильда бросились из гостиной в холл.
    Мисс Стрик стояла у подножия лестницы, прижав руки ко рту в безотчетном ужасе, ее плечи вздымались и опускались с каждым рваным вздохом.
    — В чем дело? — резко спросил Спектор.
    — Взгляните… — она дрожащим пальцем указала наверх.
    Спектор увидел то, что повергло ее в ужас. На верхней площадке, все еще укутанное погребальным покрывалом, стояло инвалидное кресло. Казалось, оно поджидало их.
    — В этом доме что-то есть, — прошептала мисс Стрик. — Что-то недоброе…
    — Не стоит так реагировать, сударыня, — попытался успокоить ее Спектор.
    — Она все еще здесь, я знаю… — с этими словами женщина скрылась в кухне.
    Спектор взглянул на Клотильду и заметил, что та тоже напряженно всматривается в кресло, морща лоб.
    — Клотильда, — сказал он, — в доме, где, как мы убедились, столь причудливы воздушные потоки, этому явлению наверняка найдется разумное объяснение.
    Клотильда перекрестилась.
    — Клотильда! — возмутился старик. — Неужели и ты поддалась этим детским суевериям?
    Но Клотильда, не отрывая взгляда от массивного кресла, так и не ответила.

Безногий призрак

"Видение — это искусство видеть невидимое.…" © Д. Свифт, "Рассуждения о различных
предметах, нравственные и занимательные" ("Дальнейшие рассуждения о различных предметах"), 1745

    НИКТО не знал, что привело Джозефа Спектора в Грили холодным январем 1932 года. Возможно, никто и не хотел знать. Быть может, его просто занесло сюда ветром.
    Грили представляла собой старую шахтерскую деревушку в Котсуолдских холмах на западе Англии. В ней была обветшалая церковь, от которой, словно круги на воде, расходились несколько сужающихся улочек. Место это ничем особо не было примечательно, хотя и располагалось в этих холмах уже лет пятьсот. Никто из знаменитостей сюда не заглядывал, никаких событий, привлекающих внимание общественности, здесь не происходило. По крайней мере до появления Джозефа Спектора.
    В прежние времена Спектор зарабатывал на жизнь демонстрацией фокусов на сцене мюзик-холла и, подобно многим артистам, любил окружать себя ореолом таинственности. Начиная с того, что не было ясности относительно его реального возраста. Даже ближайшие друзья не знали точной даты его рождения. Ему могло быть и пятьдесят, и восемьдесят. Он часто путешествовал в одиночестве, предпочитая постоянно находиться в движении. Но в Грили он оказался впервые, что можно определенно считать странным совпадением, учитывая, что это случилось как раз тогда, когда деревню потрясла история с "безногим призраком".
    Зима еще не отступила, хотя ночи понемногу становились короче. В тот день солнце скрылось за горизонтом в пять вечера, а не в четыре. К тому времени как Спектор добрался до деревни, уже стемнело. Судя по всему, он пришел сюда пешком. На нем был черный бархатный плащ поверх костюма в тонкую полоску, а на голове красовалась шляпа-хомбург. При ходьбе он опирался на элегантную черную трость с серебряным набалдашником. Можно сказать, выглядел он так, словно только что сошел со сцены, готовый продемонстрировать очередной фокус.
    Спектор подошел к таверне "Подкова", сжимая в руке саквояж, как раз в тот момент, когда начался снег. Никто тогда еще не знал, что эти первые снежинки были лишь предвестниками снежной бури, которая к утру укроет всю деревню плотным белым покрывалом. "Подкова" была одной из тех старых английских таверн, где сложно понять, пахнет здесь затхлостью или просто "аутентичностью". В последнее время Спектор проводил много времени в подобных местах.
    Был вечер пятницы, и, естественно, зал был полон местной публики. Когда первый шок от появления незнакомца прошел, они вновь вернулись к своим прежним разговорам. Спектор подошел к стойке, за которой краснощекий малый в рубахе с закатанными рукавами разливал по кружкам мутный эль пинту за пинтой.
    — Налейте и мне пинту, пожалуйста, — сказал Спектор, разглядывая свое усталое, изборожденное морщинами лицо в большом зеркале с позолоченной рамой, висящем на стене за стойкой. — И, надеюсь, у вас найдется комната на ночь?
    — А как же, сэр! У нас есть комната наверху, как раз для таких путешественников, как вы. И цены у меня более чем разумные.
    — Чудесно, — произнес Спектор после первого глотка эля. Сложно было сказать, относилось это к новости или к вязкому напитку, стекающему по его горлу.
    — Меня зовут Арден, — представился хозяин, у которого седые волосы редкой прядью лежали на макушке, напоминающей купол. Выглядел он крепким малым, повидавшим немало подобных зим.
    — Джозеф Спектор, — ответил Спектор, пожимая ему руку через стойку.
    — Рад знакомству, сэр. Если подождете минутку, моя дочь проводит вас в номер. Салли! Салли!
    Хозяин привстал на цыпочках, пытаясь разглядеть дочь в толпе. Наконец она появилась с подносом пустых кружек. Это была миловидная девушка лет двадцати с пышными светлыми волосами. Она взглянула на Спектора с легким недоверием.
    — Салли, проводи мистера Спектора наверх. Он наш новый постоялец.
    — Конечно, — сказала она, ставя поднос на стойку. — Прошу за мной, сэр.
    Она провела Спектора через дверь за стойкой и вверх по узкой скрипучей лестнице на второй этаж.
    — Вот мы и пришли, сэр, — остановившись у лакированной двери без номера, сказала она. — Надеюсь, номер вам подойдет.
    Ее слова прозвучали неестественно отрепетировано. Без сомнения, отец с детства вбивал в нее эти манеры.
    — Можем предложить вам завтрак, сэр, если пожелаете. Только дайте знать, — продолжила она, отпирая дверь.
    Обставлена комната была более чем по-спартански. Она напомнила Спектору тюремные камеры, которые ему доводилось видеть. Сырые стены гармонировали с хмурым небом за единственным окном. Ни ковров, ни украшений. Из всей обстановки только кровать, стул с проеденной молью обивкой и таз для умывания.
    — Вполне подходит, — сказал Спектор, ставя чемодан на кровать. — Не затруднит ли вас приготовить мне чего-нибудь поесть? Я проделал очень долгий путь.
    Салли едва заметно вздохнула и перешла к следующей части своей заученной речи:
    — Могу предложить сэндвичи и холодное мясо, сэр. Ничего горячего, к сожалению, нет. Если вас это устроит, я приготовлю.
    — Это вполне подойдет. Благодарю вас.
    — Вам подать сюда или спуститесь вниз?
    — Я поужинаю в общем зале. Хочется познакомиться с местными.
    Такой интерес к местной публике, по всей видимости, удивил Салли. С трудом скрывая саркастическую гримасу, она вышла, закрыв за собой дверь. Спектор присел на кровать, чтобы перевести дух с дороги. Он выглянул в окно, отметив про себя, насколько густо за стеклом повалил снег. Дорога, по которой он пришел, уже вся скрылась в белой пелене.

✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

    Через несколько минут Спектор уже сидел внизу за стойкой, сжимая в руке вторую пинту эля. Устроившись на барном стуле, он с театральным жестом извлек из рукава колоду карт и принялся ловко ее тасовать, чередуя замысловатые срезы и перевороты. Вскоре вокруг него собралась любопытная публика, и, как водится, неизбежно последовала просьба продемонстрировать какой-либо фокус.
    — Что ж, хорошо, — сказал Спектор, веером раскрывая колоду. — Выберите карту.
    Молодой парень в пальто и кепке, озвучивший просьбу о фокусе, протянул руку в перчатке без пальцев и вытащил карту.
    — Отлично. Теперь положите ее сверху колоды.
    Парень сделал то, о чем его попросили.
    — А теперь перемешайте колоду. — Спектор протянул ему карты и наблюдал, как тот неуклюже их тасует. — Прекрасно. Теперь верните мне. — Парень вернул колоду. — Будете ли вы поражены, дамы и господа, если я исключительно силой мысли не только назову карту этого джентльмена, но и извлеку ее из колоды?
    Раздались одобрительные возгласы, пара пьяных выкриков и общее веселое оживление. Спектор загадочно улыбнулся.
    — Ваша карта — туз треф.
    — Так и есть! — пораженно воскликнул парень.
    — А теперь, — продолжил Спектор, — самое время ее извлечь. Призываю вас, дамы и господа, убедиться лично в том, что это именно та колода, которую перетасовал молодой человек. Вы видели, что это обычная колода, все карты имеют одинаковую рубашку? Я не использовал какого-либо нечестного преимущества?
    Среди публики раздалось одобрительное бормотание.
    — Прекрасно! Тогда будете ли вы удивлены, узнав, что эта карта претерпела чудесные метаморфозы и вовсе покинула колоду?
    Одним стремительным движением он схватил кепку молодого человека за козырек. Сдернув ее у него с головы, он продемонстрировал всем собравшимся карту, лежащую внутри на подкладке. Последовали аплодисменты и одобрительные возгласы, а мистер Арден вручил ему бесплатную пинту эля в обмен на еще один фокус.
    Вечер протекал приятно, и вскоре Спектор завел беседу с элегантно одетым пожилым мужчиной, представившимся доктором Мурвеем.
    — Я забочусь о здоровье этого пестрого общества, лечу их болезни, — сказал он, широким жестом распахнув руки, словно охватывая всю деревню.
    — Значит, вам известны их самые темные секреты, не так ли, доктор?
    Мурвей улыбнулся.
    — Можно и так сказать. Но скажите, что привело вас в Грили? Мы ведь находимся в стороне от проторенных дорог.
    — Я здесь проездом, — ответил Спектор. — Избитый и неубедительный ответ, но, боюсь, другого у меня нет.
    — Вы искусно обращаетесь с картами, — заметил Мурвей. — И в вас есть некая артистичность. Не выступали ли вы на сцене, случайно?
    — О, когда-то давно. Время от времени мне нравится размяться с картами ради пары бесплатных кружек.
    — Что ж, с Арденом вам повезло. Старый Лайонел — и правда чересчур легкая добыча для незнакомцев.
    — Он, кажется, весьма общительный и радушный хозяин.
    — Так и есть. Чего не скажешь о его дочери. Сомневаюсь, что она надолго здесь задержится.
    — Мистер Арден вдовец?
    — Да. Потерял жену восемь лет назад. Они с Салли теперь вдвоем управляются с хозяйством.
    — А вы, доктор Мурвей? Женаты?
    Мурвей смущенно усмехнулся.
    — Нет, нет. У нас тут, мне кажется, деревня холостяков. Удивительно, что у нас тут вообще рождаются дети!
    Спектор достал из кармана брюк монету и принялся подбрасывать ее. В это время он окинул взглядом бар. Парень в кепке, участвовавший в фокусе, вел тихий, но оживленный разговор с другим мужчиной примерно его же возраста. Однако мужчина был выше и выглядел куда внушительнее. К тому же, определенно, был хорош собой. Спектор заметил, что они то и дело поглядывают на Салли Арден, и понял, что оба пытаются добиться расположения дочери трактирщика.
    — Этот парень — один большой источник проблем, — сказал доктор Мурвей.
    — М-м-м?
    — Дэнни Снейп. Я про того молодого парня в кепке. На вашем месте я бы держался от него подальше.
    — Я как раз думал о нем. Кажется, он затевает какую-то шалость с тем другим пареньком.
    — С другим? А, вы о Тиме Андердейле. Нет, не думаю. Тим, бедняга, безнадежно влюблен в Салли, храни его Бог. Лично я считаю, она его на завтрак съест. Но, тем не менее, Дэнни Снейп тоже строит ей глазки. Сомневаюсь, однако, что у кого-то из них есть шансы.
    — Любовный треугольник, — заметил Спектор. — Надо же, какие страсти бушуют в маленьких английских деревушках.
    В этот момент Андердейл, спровоцированный какой-то репликой Снейпа, замахнулся на него. Снейп ловко отступил на шаг, и удар пришелся в пустоту. Андердейл потерял равновесие и прислонился к стойке бара. Снейп рассмеялся.
    — Ну и ну, — пробормотал доктор Мурвей. — Молодежь не может без приключений.
    — Так, довольно! — рявкнул Арден. — Я в своем заведении драк не потерплю.
    — Тим! — воскликнула Салли. Она подхватила Андердейла под руку и потащила его прочь из бара. Снейп заливался смехом в окружении приятелей. Выждав пару тактичных минут, Спектор вышел вслед за Салли и ее воздыхателем. При всей своей показной благопристойности Спектор был любопытным стариком.
    На улице все так же густо валил снег. Салли и Тим направились к зданию, что выглядело как небольшой склад, подальше от любопытных глаз. Или им так казалось. Они юркнули внутрь, спасаясь от холода, но все равно оставались в поле зрения благодаря маленькому квадратному окну, покрытому слоем грязи и пыли. Спектор подошел поближе и прислушался.
    — Что ты творишь, Тим? — прошептала Салли.
    — Ты не слышала его, Сэл, не слышала, что он говорил...
    — Да мне плевать. Для меня это не имеет значения. Ты же знаешь, что он для меня никто. Совсем никто, — и она поцеловала его.
    — Ты выйдешь за меня? — спросил Тим.
    — Не глупи, — она снова поцеловала его, затем выскользнула из постройки и направилась обратно в таверну.
    Спектор выждал мгновение. Сквозь грязное стекло он видел, как Тим Андердейл чиркнул спичкой и закурил сигарету. Молодой человек стоял, задумчиво глядя в пустоту, его лицо призрачно освещалось оранжевым отсветом. Он выглядел так меланхолично, что напомнил Спектору его собственную юность и несчастную влюбленность. Свет от спички также позволил Спектору лучше разглядеть сарай, полный всякого хлама: удочки, инструменты, пилы, банки с краской, швейная машинка, свернутый шланг, намотанный на барабан, пара молочных бидонов, деревянные бочки... и бедный Тим Андердейл, еще один ненужный и заброшенный предмет.
    Тим постоял еще немного, дымя сигаретой и уставившись в голую стену сарая. Спектор подумал, стоит ли ему вмешиваться, затем, приняв решение, постучал в деревянную дверь.
    — Кто там? — окликнул Тим.
    Спектор открыл дверь и вошел внутрь.
    — Мистер Андердейл, меня зовут Джозеф Спектор. Я посторонний человек, чужой в этой деревне, но не мог не заметить, что вы, кажется, расстроены. Возможно, я мог бы вам как-то помочь.
    — Понятно. Нет, не можете. Это вряд ли. Но все равно спасибо.
    — Могу я хотя бы угостить вас элем?
    Андердейл на мгновение задумался.
    — А почему бы и нет?
    Они вернулись внутрь, и Тим явно старался не смотреть на Дэнни Снейпа. Тот, в свою очередь, снова строил глазки Салли через весь бар. Только присмотревшись, Спектор понял, что местный ловелас, похоже, любовался собственным отражением в зеркале в позолоченной раме, висящем на стене за барной стойкой.
    — Полагаю, мистер Снейп пользуется определенной репутацией? — тактично поинтересовался Спектор.
    — Ну да... в каждой деревне найдется такой баламут, разве нет? — Тим старался быть уклончивым.
    — Полагаю, вы правы.
    — Люди оправдывают его поведение тем, что он рос без отца. Вернее, тем, что он потерял отца. Из-за обвала.
    — Обвала?
    — В шахте. Лет двадцать назад, я тогда был еще мальчишкой. Хорошо помню весь этот ужас. На мой взгляд, деревня после той трагедии так и не оправилась.
    — Боже, я не знал.
    — Хотя, конечно, это не оправдание для его поведения. В той катастрофе каждый кого-то потерял. Деревня у нас маленькая.
    — Простите мое невежество, но я не знал, что это шахтерская деревня.
    — Уже нет. Раньше дела у нас шли неплохо, но тот обвал поставил крест на нашем будущем. Шахта с тех пор стоит заброшенной.
    — Печально, — задумчиво произнес Спектор. Он взглянул на Снейпа, который теперь что-то рассказывал доктору. На первый взгляд доктор выглядел не особо увлеченным этим разговором.
    Тут один из выпивох неуклюже попятился назад и наткнулся на стойку, опрокинув две кружки пива, облив при этом нескольких других посетителей. Поднялся всеобщий переполох. Виновник, дородный мужчина с лихо сдвинутой набекрень шляпой, медленно повернулся, бормоча извинения.
    — Ну все, — сказал Арден, — тебе хватит на сегодня, Рафферти. Пора тебе на боковую.
    — Это Майлз Рафферти, — пояснил Андердейл, — егерь из Диллейн-хауса. Всем известно, что он большой любитель выпить. Но при этом он вполне безобиден.
    Спектор кивнул, с улыбкой впитывая информацию.
    Вскоре все утихло. Андердейл отправился домой, как и Дэнни Снейп. И в какой-то момент Спектор снова оказался за столиком в углу с доктором. Тот уже осушил несколько кружек, которые развязали ему язык, так что Спектор воспользовался моментом, чтобы расспросить его о шахте.
    — Кто вам рассказал об этом?
    — Тим Андердейл упомянул.
    — Вот как? Что ж, советую не заговаривать об этом с Лайонелом Арденом. Бедняга так и не смог оставить в прошлом произошедшее.
    — Арден? Почему?
    — Потому что в те времена он работал на шахте. Он был машинистом на подъемнике. Случилось так, что из-за неисправности шахтных копров клеть с людьми рухнула вниз. Но никто не винил Ардена. Конечно же, это была не его вина, и он был так же потрясен, как и все мы. Но после этого шахту закрыли. Она и так уже дышала на ладан. Многие рабочие уехали. В округе полно других шахт. А мы, нынешние жители деревни, — это те, кто остались.
    Это заставило Спектора взглянуть на деревню в новом свете. Она жила в тени великой трагедии. Нынешние жители цеплялись за свои дома, свою прежнюю жизнь, несмотря ни на что. И на Лайонела Ардена он тоже начал смотреть под другим углом. Человек, переживший страшное горе, невольно оказавшийся причастным к гибели неизвестного числа людей. Теперь его дружелюбная напускная бравада казалась еще более пронзительной и щемящей. Это была всего лишь маска.
    На этой меланхоличной ноте доктор решил, что пора закругляться. Заведение пустело, и Салли начала протирать столы, готовясь к закрытию. Арден прозвонил в колокол, объявляя последний заказ.
    Спектор пожелал хозяевам спокойной ночи и медленно, со скрипом поднялся по лестнице. Добравшись до комнаты, он едва нашел силы раздеться. Рухнув на кровать, он мгновенно провалился в сон.

✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

    Когда Спектор проснулся, небо все еще было темным, хотя часы показывали почти восемь утра. Лениво выбравшись из постели, он умылся ледяной водой из таза и оделся. Завтрак прошел тихо. Он ел в одиночестве на кухне в задней части таверны. Вопреки ожиданиям, еда была горячей и сытной, что весьма его порадовало. Салли сновала туда-сюда по кухне, но Спектор заметил, что она то и дело поглядывала в окно, словно чего-то ожидая.
    — Все в порядке, мисс Арден? Вы кажетесь немного рассеянной.
    — Простите, мистер Спектор. Сегодня утром, пока вы еще спали, случился небольшой переполох. Дэнни Снейп пропал.
    — Пропал?
    — Да. Он так и не вернулся домой. Большинство местных отправились его искать. Мой отец с ними.
    Спектор взглянул в окно на землю, густо укрытую снегом. На безжалостное белое небо.
    — Кто-нибудь вызвал уже полицию?
    — Полиции нет, — сказала она. — Из-за снегопада телефонная линия оборвана. Ближайший полицейский участок в двадцати милях отсюда.
    — Понятно. Значит, мы отрезаны от мира.
    Она странно на него посмотрела.
    — Полагаю, что да.
    После завтрака Спектору не понадобилось много времени, чтобы напасть на след поисковой группы. Цепочка отпечатков привела его через деревню на север, к темному скоплению деревьев, которую выцветшая табличка обозначила как Грили-Вуд. Он двинулся дальше.
    Он не успел углубиться в лес, как между деревьями замаячил пятном какой-то продолговатый силуэт. Приблизившись, Спектор понял, что это старый ржавый фургон "Остин", окруженный людьми.
    — Мистер Спектор! — раздался голос. Подойдя ближе, Спектор увидел раскрасневшегося Лайонела Ардена. — Смотрите, что мы нашли.
    — Чей это фургон?
    — Ну как же, Дэнни Снейпа.
    — А есть какие-нибудь следы самого мистера Снейпа?
    — Вообще-то да, — сказал Арден. — Когда мы пришли, дверь со стороны водителя была открыта, и от нее вела цепочка следов вглубь леса. К Утесу.
    — Утесу?
    — Это наша местная достопримечательность. Поймете, когда сами увидите.
    Они двинулись дальше, следуя за единственной цепочкой следов, уводящей в глубь леса.
    — Вон там! — крикнул кто-то. Несколько мужчин бросились бежать. На снегу лежало нечто бесформенное. Спектор сразу понял, что это.
    Дэнни Снейп лежал ничком на белом, покрытом льдом грунте, затылок его был проломлен, сплошное месиво из мозга и крови. Тело закоченело, мертвые руки протянулись вперед, словно когтистые лапы. Он лежал у подножия отвесной гранитной скалы. Спектор взглянул вверх, задрав голову. Величественная каменная стена, высотой футов в полтораста, являлась естественной границей леса.
    — Что ж, — сказал доктор Мурвей, — по крайней мере мы его нашли. И подумать только, Арден, а ты хотел, чтобы мы прочесывали район реки.
    Снейп явно был мертв уже несколько часов.
    — Что он мог здесь делать? — поинтересовался Спектор.
    — Скорее всего, браконьерствовал, — сказал Мурвей. — Был за ним такой грех.
    — Да, — сказал Арден, — но именно поэтому я и думал, что вряд ли мы его здесь найдем. Прошлая ночь была не самой лучшей для охоты. Даже дичь знает, что в такой снег лучше не высовываться.
    Осторожно доктор приблизился к телу.
    — Похоже, смерть наступила от единственного удара по затылку.
    — Может, что-то упало на него? Глыба льда? — предположил Арден.
    — Нет, нет, — поспешно оборвал его Мурвей. — Если бы сверху упала глыба льда и ударила его по голове, то где же она сейчас? Оттепели не было, снег все еще лежит толстым слоем. Глыба льда тоже должна была остаться поблизости.
    — Ну, — вставил Андердейл, — может, все не так, как кажется. Может, он был на Утесе и сорвался.
    — На Утесе? Но его фургон внизу. И следы тоже ведут сюда. Кроме того, если бы он упал с высоты, то на его теле были бы и другие видимые травмы. Сломанные конечности. Гематомы. А не одна-единственная рана на затылке. И если он упал, что, повторюсь, маловероятно, почему он лежит лицом вниз, а не на спине, где рана? Одного этого момента достаточно, без учета фургона и следов. Нет, нет, его определенно чем-то ударили. Каким-то...
    — Тупым предметом, — подсказал Спектор.
    Озвученная мысль повергла всех участников поисковой команды в тягостное молчание. Им не понравилось, как это прозвучало. Явный намек на насилие.
    — Ну, да, — продолжил Мурвей, слегка смущенный. — Похоже на то.
    — Это и вправду странная ситуация, — продолжил Спектор, принимая инициативу у доктора. — Я согласен с тем, что мистер Снейп, похоже, был забит до смерти.
    Еще одна ужасающая мысль. Многие из собравшихся начали бросать на него встревоженные взгляды.
    — Но место преступления выглядит так, что совершенно непонятно, как кто-нибудь мог его совершить. Если оружие было сброшено на жертву с Утеса, то где же оно? А если же удар был нанесен человеческой рукой, то как преступник подошел и ушел, не оставив на снегу ни единого следа?
    Размышляя о перспективе иметь дело с бестелесным и невесомым убийцей, Спектор отвел доктора в сторону.
    — Эти леса находятся на земле Диллейнов, верно?
    — Да. Усадьба как раз в той стороне, — он указал пальцем направление.
    — И вы сказали, что Майлз Рафферти работает у них егерем, правильно?
    — Да, у него небольшой коттедж на территории усадьбы.
    — Тогда нам стоит выслушать его версию событий.

    Коттедж Рафферти был выстроен в той же аскетичной и суровой манере, что и другие строения в деревне. Солома на крыше местами истончилась, краска на стенах местами облезла. Спектор постучал в дверь, и через мгновение на пороге появился Рафферти, все еще в ночной рубахе, выглядящий крайне помятым и потрепанным.
    — Мистер Рафферти. Извините за беспокойство, но в Грили-Вуд случилась беда.
    — Беда? — переспросил егерь.
    — Дэнни Снейп. Его нашли мертвым.
    — Мертвым?
    Тяжелое похмелье, должно быть, не давало егерю собраться с мыслями. Рафферти щурился от блеска зимнего солнца на снегу.
    — Похоже, что он был убит, сэр. Поэтому мы и пришли поговорить с вами.
    Майлз Рафферти уставился на Спектора мутными, покрасневшими глазами.
    — К чему вы клоните?
    — Я так понимаю, у мистера Снейпа была дурная репутация браконьера.
    — Я действительно ловил его пару раз на земле миссис Диллейн.
    — Привело ли это к конфликту между вами?
    Рафферти вздохнул.
    — Ладно, да. У нас была потасовка. Он сам виноват, ему там нечего было делать. Но он возвращался снова и снова. Хитрый черт.
    — Видели ли вы его в лесу прошлой ночью?
    — Мистер, я прошлой ночью не мог ничего видеть. Не знаю, в курсе ли вы, но я выпил лишнюю рюмку или две. Вырубило напрочь. Я едва переступил порог дома, как рухнул на кровать и спал беспробудно всю ночь. Я проснулся буквально пять минут назад.
    Они оставили Рафферти приходить в себя. Мужчина и вправду был в скверном состоянии и вряд ли мог быть полезен до тех пор, пока не протрезвеет окончательно. Тем не менее у Спектора не было причин усомниться в его словах о том, что он проспал всю ночь.
    — Кто такая миссис Диллейн? — спросил он доктора.
    — Линетт Диллейн. Очень богатая и уважаемая дама.
    — Она живет в усадьбе одна?
    — Раньше жила. Но пару лет назад с ней случился инсульт. Теперь с ней постоянно проживает сиделка, мисс Кэролайн Чиверс.
    — Я хотел бы поговорить с ними. Как вы считаете, это возможно?
    Доктор пожал плечами.
    — Можно попробовать.
    Усадьба Диллейнов располагалась примерно в полумиле от места, где Дэнни Снейп был найден мертвым у подножия Утеса. Холодное серое здание возвышалось посреди заснеженных окрестностей подобно гробнице. Его залы зияли, напоминая глотки пещер, с огромными затененными карнизами, нависающими над головой. Когда-то это место, возможно, имело определенный шарм. Но в резком белом свете заснеженного дня оно больше походило на ветхий заброшенный храм, оскверненный и всеми забытый.
    Дверь открыла сиделка Чиверс. С некрасивым квадратным лицом и на редкость неприветливая.
    — Миссис Диллейн не сможет вам чем-либо помочь, — сказала она, — она утратила способность говорить.
    — Очень прискорбно это слышать. Но можно ли все же повидать ее?
    Сиделка вздохнула и развернулась на каблуках, сопроводив обоих мужчин звучным их цокотом по коридору в гостиную. Миссис Линетт Диллейн и вправду представляла жалкое зрелище в своем инвалидном кресле у пылающего камина. В жалкой попытке согреться ее тело, скрюченное в форме вопросительного знака, было закутано в несколько шерстяных пледов. Ее пылающие отблесками огня глаза метнулись в сторону вошедших мужчин.
    — К вам посетители, миссис Диллейн, — безразлично объявила сиделка Чиверс.
    — Миссис Диллейн, — импровизировал Спектор, — я лишь хотел навестить вас, чтобы выразить свое уважение. Я проездом в ваших краях, но наслышан о вашем прекрасном доме…

✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

    — Ну не мог же я сообщить той бедной женщине, что на ее земле убили человека, — объяснил Спектор доктору, когда они вышли из комнаты. — Совершенно очевидно, что она не имеет к произошедшему никакого отношения. Женщина и в самом деле лишена возможности двигаться и не способна говорить. Душераздирающее зрелище. Но, — продолжил он, — вот ее сиделка все же может оказаться нам полезна.
    Сиделка Чиверс появилась из ниши в коридоре, где, как предположил Спектор, она пряталась, чтобы подслушать их разговор.
    — А, мисс Чиверс, мы как раз о вас говорили.
    — Да? Чем могу помочь?
    — Мне безмерно жаль быть тем, кто вынужден сообщить вам печальные новости, но сегодня утром в Грили-Вуд нашли мертвым человека по имени Дэнни Снейп.
    — Боже мой, ужас какой, — она произнесла это совершенно бесстрастно и безэмоционально.
    — Вы знали его?
    — Нет. Я о нем слышала, конечно, не буду отрицать. Репутация у него была дурная. Насколько я знаю, он буквально недавно вернулся в деревню после двух лет исправительных работ.
    — В самом деле? Ранее об этом факте почему-то никто не упоминал. — Спектор с удивлением взглянул на доктора Мурвея, который в ответ только пожал плечами.
    — Ну да. Видимо не все столь внимательно следят за местными новостями, как я.
    Глаза Спектора заметно сузились.
    — Я слышал, что он занимался браконьерством.
    — Так и есть. Мистер Рафферти, егерь, часто его за этим делом ловил.
    — Так между ними была вражда?
    — Полагаю, да.
    — Мисс Чиверс, вы не заметили ночью что-нибудь необычное? Какие-то посторонние звуки или признаки присутствия кого-либо в окрестном лесу?
    — Джентльмены, — сказала она с оттенком окончательности, — у меня едва ли найдется время для того, чтобы обращать внимание на местную растительность. Уверяю вас, миссис Диллейн самой по себе более чем достаточно, чтобы занять все мое внимание.
    — То есть вы ничего не видели и не слышали?
    — Ничего. Ну а сейчас, всего доброго.
    И она распахнула перед ними входную дверь.

✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

    — Столько всего не сходится, — размышлял Спектор, пока они с доктором пешком возвращались в деревню.
    — Знаю. В смысле, очевидно же, что Снейпа убили. Чтобы одним ударом причинить такие повреждения, его необходимо было нанести с настоящей яростью и жестокостью.
    — К тому же мы столкнулись с загадкой отсутствующих следов убийцы.
    — Именно. На мгновение я подумал, что, возможно, Снейп упал с Утеса, а его следы к подножию были каким-то образом подделаны. Но зачем такие сложности? С какой целью нужно было создавать иную цепочку следов? Но самое главное, конечно, травма головы совершенно не соответствует падению с такой высоты. Переломов костей нет, да и синяки и ушибы отсутствуют.
    Они уже приближались к таверне. Днем она выглядела тихой и безлюдной. Спектор мельком заметил, как Салли наблюдала за ними из окна наверху, прежде чем быстро скрыться из виду.
    — Расскажите мне об Утесе, доктор.
    — Да особо нечего рассказывать. Есть отвесная скала, которая очерчивает границу Грили-Вуда. Со стороны леса Утес полого спускается к дороге, ведущей в деревню.
    — Хм. То есть можно сказать, что Утес служит разделительной линией между лесом и цивилизацией.
    Мурвей сухо усмехнулся.
    — Да, пожалуй, можно и так сказать.
    Они вошли в таверну, которая была совершенно пуста, и устроились на паре табуретов.
    — Скажите, доктор, а обнаружили ли у Снейпа что-то примечательное при себе? В карманах, например?
    — Ничего примечательного. Ни загадочных записок, ни фотографий, ничего такого. Никаких явных улик.
    — Пожалуйста, перечислите, что нашли при нем.
    — Хорошо. При нем были личные вещи. Немного денег. Носовой платок. Запасная пара перчаток...
    — В самом деле? Запасная пара?
    — Ну, на нем же были перчатки с обрезанными пальцами. Но в кармане у него была пара целых перчаток.
    Спектор на мгновение замолчал. Его рот приоткрылся в несколько неловком удивлении.
    — Что, простите?
    Мурвей выглядел озадаченным.
    — Ну да, две пары перчаток… Доктор Мурвей, это же все меняет, — что-то щелкнуло в его сознании. По морщинистому лицу Спектора расплылась улыбка.
    — Разве?
    — Конечно. Две пары перчаток... — Старик качал головой в изумлении. — И подумать, что все дело в запасной паре перчаток, и теперь все детали обретают свой смысл.
    — Мистер Спектор? Вы поняли, что произошло?
    — Да. И, право, это единственное возможное объяснение. Зачем ему носить перчатки без пальцев, если в кармане лежала пара обычных перчаток?
    — Ну, полагаю, он занимался чем-то, что требовало ловкости пальцев.
    — Именно. Но чем? Что он делал в эту ночь в Грили-Вуде? Уж точно не браконьерствовал. В его фургоне не было никаких охотничьих принадлежностей, верно?
    — Да, тут вы правы. Ничего такого в нем не было. Вся это крайне странно.
    — Несомненно. Преступление было выстроено как головоломка, призванная запутать наблюдателя и сбить с толку.
    — Но вы ее разгадали?
    — Да. Полагаю, что да.
    — Хорошо. Продолжайте.
    Спектор откашлялся. Он привык излагать свои рассуждения перед более обширной аудиторией.
    — Хорошо. Первую подсказку дала мне сиделка Чиверс. Помните, она сказала, что Снейп недавно отбыл два года исправительных работ?
    — Да.
    — Так вот, за браконьерство могут назначить максимум год. Из этого мы можем сделать вывод, что Снейп на самом деле сидел за совершенно другое преступление, скорее всего, за кражу или взлом.
    Вчера вечером здесь, в таверне, я заметил, что он внимательно изучает то зеркало за стойкой. Несомненно, он решил, что оно представляет ценность. Я думаю, он вернулся в таверну глубокой ночью, чтобы украсть его. Вот почему он надел перчатки без пальцев. Понимаете, для тонкой работы с отмычками, чтобы чувствовать механизм замка. В обычных перчатках он бы с ним не управился. Но Салли Арден, как мы знаем, девушка весьма проницательная. Она услышала, как он проникает в таверну. И с каким-то оружием, возможно, кочергой, подкралась и что есть сил нанесла ему смертельный удар сзади. Она лишь хотела обезвредить его. Но, к несчастью, не рассчитала силы и убила. Конечно, бедная девушка запаниковала. Она побежала наверх, чтобы разбудить отца. План, готов поспорить, был целиком придуман им. Видите ли, вы сами сказали, что он когда-то работал машинистом на подъемнике в шахте Грили. Его работой было управлять лебедкой, опускавшей и поднимавшей металлическую клеть в шахту. Именно этот принцип он и использовал, придумывая свой план.
    Дэнни наверняка припарковал свой фургон у таверны. Ключи были при нем, так что Салли не составило большого труда отогнать фургон в Грили-Вуд и оставить его там, где его в итоге и обнаружили. При этом (важная деталь) она была в ботинках покойника. Она надела их, сняв с трупа. Для чего? Ну, чтобы оставить следы, конечно.
    Тем временем Лайонел Арден погрузил тело в собственную машину и окольными путями доехал до Утеса. Используя импровизированную лебедку, собранную им из тех вещей, что у него были под рукой, он смог поднять тело на вершину Утеса. Я видел у него в сарае катушки рыболовной лески и садовый шланг. Тут даже важен не сам шланг, а барабан с рукояткой, на который этот шланг обычно наматывают. Представьте: он привязывает катушки к телу у подножия Утеса. Затем несет барабан на вершину, где начинает сматывать леску, подтягивая тело по склону на самый верх. Это потребовало немалых физических усилий, но он крепкий малый, и, уверен, он с этим справился.
    Итак, Салли находится у подножия отвесной скалы. Ее отец наверху с трупом и самодельной лебедкой. Почему он просто не сбросил тело со скалы, спросите вы? Потому что он слишком умен для этого. Его план был более продуманным. Он начинает опускать тело по отвесной скале. Салли следит внизу за тем, чтобы тело аккуратно легло в снег точно в соответствии с единственной цепочкой следов. Эти следы, ведущие от фургона прямо к телу, якобы обозначают путь, который Снейп проделал своими ногами. Уложив тело, Салли снимает ботинки мертвеца и возвращает их на несчастные замерзшие ноги Дэнни Снейпа. Затем она подает отцу условный сигнал, и тот поднимает ее наверх. Они возвращаются в таверну. Вся реализация плана заняла у них меньше часа.
    — Это... звучит довольно фантастично, — сказал доктор Мурвей. — Я не говорю, что не верю. Но почему было так важно оставить единственную цепочку следов к телу? Это же только вызовет лишние вопросы? Почему нельзя было просто сбросить тело с Утеса?
    — А, да. Видите ли, Арден рассчитывал, что тело найдет Майлз Рафферти. Он думал, что егерь наткнется на него во время обхода, оставив тем самым вторую цепочку следов, ведущую к трупу. Короче, его идея была выставить все дело так, чтобы создавалось впечатление, что только Майлз Рафферти мог убить Снейпа. Довольно подлый трюк, но он сделал это, чтобы защитить свою дочь, что, полагаю, несколько оправдывает сомнительную мораль всей этой затеи.
    Вы, конечно, помните, что Арден пытался увести поисковую группу от леса к реке. Весь план пошел под откос, когда тело было найдено поисковой командой. Потому что, видите ли, коллективная находка тела не давала повода заподозрить нашедших в виновности. Если бы Рафферти нашел тело в одиночку, все выглядело бы крайне подозрительно для него. Это было бы всего лишь его слово против... ну, против очевидного объяснения.
    — Очень умно. Блестяще, по правде говоря.
    — Да, — произнес Лайонел Арден, появляясь из задней комнаты. — Действительно, очень убедительно.
    — Мне, пожалуй, пора, — спохватился доктор Мурвей, и его лицо залила краска.
    — Да, — согласился Спектор, — дела ждать не станут.
    — Я, эм, ну... — он неловко переводил взгляд с одного на другого. — Да. Всего доброго.
    И Мурвей поспешно ретировался из таверны на холодный дневной свет.
    Спектор одарил хозяина печальной улыбкой.
    — Так, значит, вы раскрыли это дело? — спросил Лайонел Арден.
    — Я бы не стал делать столь далеко идущие выводы. Хотя кое-какие соображения у меня, конечно, имеются.
    — Что ж, позвольте мне сказать вам кое-что, мистер Спектор. Это маленькая деревня. И когда такой молодой человек, как Дэнни Снейп, ходит и всем досаждает, создавая проблемы, некоторые плохие вещи порой просто... случаются.
    Спектор кивнул.
    — Кому-то приходится брать на себя ответственность.
    — Именно. И я знаю, что произойдет, если начать копать слишком глубоко. В конце концов, пострадают люди, которые этого не заслуживают. Понимаете?
    — Вполне.
    — И я хотел бы это предотвратить. Я обязан сделать все, что в моих силах, чтобы не допустить такого исхода событий. Такова моя роль. Понимаете?
    — Понимаю, мистер Арден.
    — Так что скажете, мистер Спектор? Думаете, мы можем договориться?
    — Думаю, мы уже обо всем договорились, — загадочно ответил Спектор.
    Он оплатил счет и оставил щедрые чаевые, которые хозяин положил в карман с опаской. Мужчины не пожали друг другу руки. Вместо этого Спектор в одиночестве вышел из таверны и зашагал по снегу. Он шел медленно, неспешно, и свежий снег хрустел у него под ногами. Арден пристально смотрел ему вслед, покуда тот, наконец, не свернул за угол и не скрылся из виду окончательно.

Челюсть Джека Мэгга
    Когда злая душа Джека Мэгга покинула его тело, она оставила после себя груду покрытой боевыми шрамами плоти, болтающуюся на веревке палача. Жестокий разбойник с большой дороги встретил смерть с улыбкой, обнажив свои заостренные зубы, когда жизнь покидала его.
    Это произошло в 1740 году. Но его царство террора на этом не закончилось. На самом деле это было только начало.

    ПОЧТИ двести лет спустя семеро гостей (включая меня) собрались на уикенд в просторном загородном доме Клайва Стокера, где каждого гостя встречал хор свирепых сторожевых псов. Я сопровождал своего друга, фокусника на пенсии Джозефа Спектора. Он попросил меня поехать с ним не потому, что думал, будто этот опыт покажется мне поучительным, а потому, что у меня была машина. Дом находился у черта на куличках — довольно далеко от ближайшей железнодорожной станции, а от ближайшего рыночного городка к нему пришлось бы тащиться в гору. Я, конечно, не возражал. Выходные в компании Спектора редко бывали скучными.
    Все остальные гости были мне незнакомы, хотя некоторых я знал понаслышке. Например, там была Памела Расмуссен, чей муж, известный оригинал Один Расмуссен, неожиданно умер семь лет назад. Шок от этого сделал ее волосы ярко-белыми.
    Там был также Эрнест Блэнд, адвокат Стокера. Все в нем было серым: волосы, лицо, манера говорить. Как только вы отводили от него взгляд, то сразу же забывали, как он выглядит.
    Следующими были каноник Вильерс и его взрослая дочь Вайолет. У Вильерса были растрепанные волосы и затуманенный взгляд. Я мог только представить, как он извергает адский огонь с кафедры. Вайолет, однако, была обескураживающе совершенна. Ни один волосок не выбился из ее прически, даже в такой влажный вечер.
    Наконец, там был Вонси Мэгг-Боултинг, колоритный бизнесмен в пенсне и бороде под Ван Дейка (или, точнее, Ван Дайна). Ради этой вечеринки он проделал путь из Мейдстоуна, о чем постоянно напоминал.
    Сам Стокер на первый взгляд был добродушен. Но было что-то хищное в том, как он подозвал дворецкого Гэдсби. Гэдсби подошел с мельницей для перца и с шумом размолол его на дуврскую камбалу.
    — Интересно, — сказал Спектор, — зачем вы собрали нас всех здесь.
    — Терпение, — ответил Стокер. —Все прояснится.

✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

     После ужина Стокер повел нас вниз по каменной лестнице в подвал. Там мы обнаружили стальную дверь со сложным часовым замком.
    — Взгляните, — сказал он, — на мой музей убийств.
    Хранилище освещалось единственной лампочкой. Отдельно стоящие полки отбрасывали длинные тени, на каждой из полок выставлены артефакты и этикетки, написанные от руки. Левую стену занимала картина, изображавшая безликого человека.
    — "Серый человек", — объявил Стокер. — Написано в Бродмуре Эдвардом Мэнвиллом, Ротерхайтским душителем. Он утверждал, что это Серый Человек совершил его преступления.
    Стокер подробно описал каждый предмет.
    — Это дуэльный пистолет, из которого был убит лорд Нэш в 1832 году. Обратите внимание на подпалины вокруг ствола. А в этом медальоне, украшенном выгравированной буквой "М", прядь светлых волос женщины, которая пять лет назад зарезала Джека и Эллен Стейвли; любовный треугольник, завершившийся трагедией. Медальон был зажат в руке мертвеца. К сожалению, до сих пор неизвестно, кто скрывается за литерой "М".
    — А теперь продвигаемся вперед во времени. В прошлом году Юго-Восточную Англию потрясла череда убийств — сумасшедший зарезал шесть девушек. В конце концов, преступление было возложено на парня из Ситтингборна по имени Айзек Лич; он заявлял о своей невиновности вплоть до своей казни несколько месяцев назад. Вот убийственная улика — окровавленная пятифунтовая купюра. Лич бродил возле места последнего убийства, сжимая ее в руке. Он всегда утверждал, что ее дал ему другой человек.
    Стокер остановился на постаменте в центре склепа, где на подушке из черного бархата лежала изогнутая кость.
    — А теперь о причине, по которой вы все здесь. Мой самый ценный экспонат: челюсть Джека Мэгга. Я пригласил четверых из вас сегодня вечером, потому что вы говорили о своем желании завладеть им. А, Памела?
    — Это была собственность моего мужа, — сказала она, — вы украли ее у него. Это мое законное наследство.
    Стокер улыбнулся.
    — И каноник Вильерс.
    — Ваш "музей"— это мерзость. Если бы челюсть попала в мое распоряжение, я бы разнес ее в пыль.
    — И Вонси Мэгг-Боултинг.
    — Я последний потомок Джека Мэгга. Его земные останки принадлежат мне.
    — И Джозеф Спектор.
    Спектор пожал плечами.
    — Мне просто любопытно.
    — Вы скромничаете, — упрекнул Стокер. —Ваша коллекция может соперничать даже с моей. Вы бы убили, чтобы завладеть челюстью, не так ли?
    Спектор не ответил.
    — Что ж, может быть, вам повезло. В эти дни мой музей наводит на меня скуку. Отсюда и этот маленький вечер. Завтра у вас будет возможность предъявить свои претензии на челюсть Джека Мэгга. Мистер Блэнд здесь, чтобы убедиться, что все честно. Но если у вас возникнет искушение предпринять какие-то действия ночью, — сказал он, выводя нас обратно, — уверяю вас, на этот раз замо́к совершенно неприступный.
    Он захлопнул дверь и сжал пальцами циферблат блокировки времени. Я слышал тиканье вращения, когда Стокер крутил его по часовой стрелке. Когда он отступил назад, я мельком увидел циферблат, указывающий на "7".
    — Семь часов. Сейчас три минуты первого, — сказал он, глядя на свои наручные часы. — Это означает, что хранилище будет полностью недоступно до трех минут восьмого.
    — Дамы. Джентльмены, — сказал дворецкий, появившись у подножия лестницы, — кофе подан.
    Мы поплелись за ним вверх по лестнице в гостиную, а оттуда в постель.
    — Я не собираюсь здесь ночевать, — сказал Вонси Мэгг-Боултинг. — Гэдсби, вызовите такси. Я буду ночевать в гостинице в городе. А завтра я верну свою собственность.
    Стокер не возражал.
    — Делай, как говорит джентльмен, Гэдсби. Кто-нибудь еще?
    Эрнест Блэнд застенчиво сказал:
    — Я думаю, что вернусь домой на ночь. Это всего в миле отсюда.
     Как только Блэнд и Мэгг-Боултинг ушли, Гэдсби отвел нас в наши комнаты. Комната Памелы Расмуссен находилась у лестницы, а Вайолет Вильерс — по соседству. Естественно, у нашего хозяина была главная спальня. Оттуда мы прошли по узкому тупиковому коридору к другой двери. Половицы заскрипели под Гэдсби, когда он приблизился, чтобы открыть дверь.
    — Ваша комната, мистер Спектор.
     Спектор пожелал нам спокойной ночи и исчез внутри.
    Комната каноника находилась дальше по коридору, а моя была в самом конце, спрятанная в самом дальнем углу, с видом на загон для сторожевых собак.

✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

    Я провел беспокойную ночь, проснувшись около шести от хора лающих собак. Гэдсби притаился в холле.
    — Ваши коллеги-гости уже в подвале, сэр, в ожидании вскрытия хранилища.
    — Блэнд и Мэгг-Боултинг тоже там?
    – Несомненно, сэр.
    Я направился вниз, мои шаги отдавались эхом. Остальные беспокойно топтались на месте, пока я смотрел на часы: две минуты восьмого. Затем я нарушил тишину апокалиптическим чихом.
    — Простите, — сказал я. — это все пыль.
    Наконец, временной замок издал щелчок. Мэгг-Боултинг подскочил и осторожно открыл металлическую дверь.
    — Где наш хозяин? — спросила Памела Расмуссен. — Он должен быть здесь, не так ли?
    —О,— сказал Спектор, и его бледные глаза уловили тусклый свет, — он здесь.
    Мы заглянули в хранилище и увидели инопланетную фигуру: тело, скорчившееся у подножия постамента.

    Клайв Стокер был мертв уже несколько часов. Это было очевидно из-за темной запекшейся крови, что скопилась вокруг. Его лицо было изуродовано до неузнаваемости, а рядом лежало оружие — бюст Влада Цепеша ручной работы. Челюсть Джека Мэгга отсутствовала.
    — Скверное дело. — Прежде чем позвонить в полицию, Спектор внимательно осмотрел склеп. Он казался нетронутым, за одним исключением — пара этикеток поменялись местами: дуэльный пистолет и окровавленная пятифунтовая банкнота.

✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

    — Есть еще две части головоломки, — сказал мне Спектор позже, когда мы сидели друг против друга за кухонным столом. — Во-первых, это. Он лежал на полу склепа, закатился в угол. Как видите, это человеческий зуб, заточенный до острия.
    — А второе?
    — Это. — Он достал наручные часы, в которых я узнал часы Клайва Стокера. Должно быть, он снял его с запястья мертвеца.
    — Время, — сказал я, — неправильное. Отставание примерно на две минуты.
    — Вот именно. Эти улики, наряду с другими, которые мы наблюдали вместе, должны подсказать вам имя преступника и объяснение убийства в запертой комнате.
    Я тупо уставился на него.
    —Ладно, — смилостивился он, — последний намек. Смотрите внимательно.
    Он взял яблоко из вазы с фруктами и швырнул его на каменный пол, как теннисный мяч. Я наблюдал, как оно стремительно исчезло из виду, со шлепком ударилось о землю и отскочило в его ожидающую руку. Он надкусил яблоко с аппетитным хрустом.

    ЧЕЛЮСТЬ ДЖЕКА МЭГГА (РЕШЕНИЕ)

    — Во-первых, — сказал Джозеф Спектор, — тайна "запертого склепа".
    Клайв Стокер хотел, чтобы мы поверили, что видели запечатанное хранилище. На самом деле оно было запечатано только несколько часов спустя – убийцей. Я понял это по наблюдениям. Стокер сказал нам, что было три минуты первого ночи, а это означало, что хранилище автоматически откроется в три минуты восьмого. Но его часы опаздывали на две минуты. Это означало, что по правилам хранилище не должно было вновь открыться в то время. Следовательно, на самом деле он был запечатан кем–то другим, кто пользовался другими часами — теми, которые показывали правильное время.
    Что касается того, как была создана иллюзия, рассмотрим прыгающее яблоко. Что вы действительно видели, так это яблоко, упавшее мне на колени, сопровождаемое стуком моего ботинка, прежде чем я подбросил его коленом. Вы видели, как падало яблоко, вы слышали удар. Ваш мозг уловил корреляцию между этими двумя явлениями. То же самое было и с хранилищем. Вы видели, как Стокер повернул диск, и услышали, как он со щелчком встал на место. Вы видели, как указатель был направлен на цифру семь. Но что, если переместилось именно число, а не указатель? Достаточно простое устройство; возможно, тонкое магнитное кольцо, которое надевается на циферблат и закрывает реальные цифры. Все, что Стокеру нужно было сделать, это повернуть его, а не циферблат.
    Что касается звука, то подсказка появилась сегодня утром, когда вы чихнули. Это было вызвано предметом домашнего обихода, который воспроизводил звук часового механизма прошлой ночью: мельницей для перца. Это была роль Гэдсби в схеме. Инструкции его учителя были достаточно просты; всего лишь вопрос времени. Клайв Стокер все очень тщательно продумал.
     Он устроил вечеринку в выходные дни по одной причине — инсценировать кражу челюсти Джека Мэгга и обналичить страховой полис артефакта. Отсюда и присутствие Эрнеста Блэнда – независимого свидетеля. А другие гости… что ж, он просто наполнил дом подозреваемыми. Все, что ему нужно было сделать, это прокрасться вниз, пока мы спали, и самому украсть челюсть.
    Но убийца, который ждал именно такой возможности, пошел за ним.
    — Итак, – сказал я, — кто из них убийца?
    — Это определяется методом исключения. Это не могли быть Эрнест Блэнд или Вонси Мэгг-Боултинг; их не было в доме всю ночь. Они могли бы вернуться под покровом темноты, но не могли при этом не разбудить сторожевых собак. Таким образом, их можно исключить.
    У Гэдсби не было мотива — убийство хозяина лишило бы его доходной работы. Каноник не мог пройти мимо моей комнаты, не разбудив меня из-за этой скрипучей половицы. Остаются Памела и Вайолет. Вот тут-то все и становится сложнее, и мы должны прибегнуть к следующей подсказке.
    Осколок зуба, который я нашел в углу хранилища, указывает на драку, в ходе которой челюсть Джека Мэгга была сломана. Произошла поспешная зачистка, в ходе которой зуб ускользнул от внимания нападавшего. Таким образом, мотивом убийства Клайва Стокера на самом деле была не челюсть – что-то другое в этом хранилище.
    Помните, две этикетки поменялись местами: дуэльный пистолет и окровавленная пятифунтовая банкнота. Похоже, что они были опрокинуты в той же борьбе, в которой была сломана челюсть. То, что они были восстановлены неправильно, предполагает поспешность, но это также обращает внимание: на другой предмет — тот, что между ними — этикетка была установлена правильно. Возможно, неправильная маркировка была случайной, или, возможно, это был рассчитанный маневр, чтобы отвлечь наше внимание от истинной причины, по которой Клайв Стокер должен был умереть.
    Спектор взял маленький металлический предмет — медальон из дела Стейвли с выгравированной буквой "М". Он открыл его ногтем большого пальца, показывая, что теперь он пуст. Прядь волос исчезла.
    Памела Расмуссен не могла быть таинственной "леди М", поскольку шок от смерти ее мужа семь лет назад сделал ее волосы седыми. Двойное убийство Стейвли произошло два года спустя, и прядь волос в медальоне была светлой, а не белой. Что указывает на Вайолет.
    Ее волосы были темными и необычайно идеальными, несмотря на влажность. Это подразумевает утонченность, но также и кое-что еще: шиньон для волос. На самом деле волосы у нее белокурые. Она и была таинственной "леди М", которая пришла, чтобы забрать улики, связывающие ее с двойным убийством. И ответ все это время был у всех на виду...
     Защелкнув медальон, он перевернул его, и я увидел, что он имел в виду. Перевернутая буква "М" превратилась в нечто совершенно иное:
"VV"*
Violet Villiers (Вайолет Вильерс).
.
×

Подробная информация во вкладках

Автор **harleyquin** » 27 июл 2025, 09:12

Рассказ Тома Мида "Пари" (The Wager), который формально не является частью сборника, прилагался в виде отдельной брошюры к изданию в тканевом переплете с автографом и номером.
Не удалось найти текста этого рассказа в оригинале. Если найдётся текст этого рассказа в электронном виде, большая просьба поделиться.

Добавлен очередной рассказ. И… продолжение следует.

Том Мид: Индийский фокус с веревкой (сборник)

Том Мид: Индийский фокус с веревкой (сборник)

Re: Том Мид: Индийский фокус с веревкой (сборник)

Re: Том Мид: Индийский фокус с веревкой (сборник)

Кто сейчас на форуме

Кто просматривал тему